Рассказы о животных - стр. 7
– Игорь Ярославович, ну это, выручите, пожалуйста, елки-моталки… Одолжите три тысячи. Обхаживает там свои жэки да школы, и, блин, живьем меня сожрал бы, только бы мои прямые продажи под себя подмять. Все выжидает случая. Одолжите, Игорь Ярославович, не откажите, по-отечески, так сказать, пойду, глотку заткну ему, сучку, а то прохода нет. Честное слово, уже сколько раз, блин, зарекался, ведь знал же наперед, что замотает, падла рыжая, заколебет… А вам отдам… Отдам вот прямо в эту пятницу, конец же месяца, как раз объеду точки – и сразу же…
– Три тысячи, что-то вы легко отделались, Борис, это только-только на ваш бампер, а у того человека какие повреждения?
– Да черт бы знал, чего там у него, – в полумраке коридора Гусаков уныло качается перед глазами, как обрубок кривого, грозой снесенного ствола карагача. – Я чо, смотрел? Уехал сразу, чего там было рассусоливать, у него, у лоха, даже сигналка не сработала…
Как быстро, как легко вовлекаешься в эту игру. Становишься животным.
Светло-серая лента утренней дороги, светло-голубое небо сухой осени, и такое же, без резких красок и оттенков, состояние души. Всеобщая промытость. Едешь не слишком быстро и не слишком медленно, все время радуясь тому, как очень аккуратно и совершенно точно рассчитываешь момент приближения к очередной помехе. «Оке» или «КамАЗу». Как неизменно совмещаешь со свободной встречкой, чтобы не нюхать черных или синих выхлопов, не поджидать под колесом, рискуя получить камешек в лобовое стекло. Щелкаешь инвалидку или грузовик сходу, быстро, без задержек – и снова ничего лишнего, ненужного перед глазами. Лишь горизонт, чистая линия, где светло-голубое переходит в светло-серое.
Так нет же, когда все легкие, короткие движения ногами и руками уже приобретают приятную предсказуемость и простоту автоматизма, качели тихой радости внезапно стопорятся. И нужно не ускоряться, а тормозить. Решительно и быстро. Сплющивать воздух между собой и кузовом, груженным доверху и выше лесом, потому что в зеркале заднего вида обнаруживается масса. Огромный наезжающий на все и вся «ниссан пэтрол». Откуда он взялся и с какой скоростью летит, если десять секунд назад все было чисто слева, а теперь забито и заполнено, не шевельнуться? Сто сорок? Сто пятьдесят?
Есть, пролетел вперед. Но из-под лесовоза все равно не выскочить, не убежать. В зеркале заднего вида теперь другая тень. Старая «камрюха», привязавшаяся где-то в районе Береговой, все силившаяся держать темп, не просто тут наконец настигла, а пользуясь моментом, перестроилась и начала обходить. Типичное поведение праворучки, в которой ничего не видно: пристроиться за зрячим и на хвосте уйти вперед. Да только не за тем он потянулся, ведь видно сразу, что ничего в «камрюхе» старой уже нет – ни бешеных лошадей «ниссана», ни счастливой звезды ее хозяина. Только и может сделать Игоря да выйти на задние колеса длинного тягача, а впереди на встречной полосе уже нарисовался квадрат междугороднего автобуса.
Игорь бросает газ, освобождая инстинктивно место, чтоб «камрюха» могла вернуться на свою полосу. Встать между ним и лесовозом. Но закусивший удила ее водитель и не думает сдаваться, он продолжает упорно гнуть свое. Пытается обогнать. Вытянуть жилы из хорошо и много уже побегавшего тела. Еще чуть-чуть, еще немного раскрутить несвежий уже движок.