Рассказы - стр. 9
В это момент вернулись дети. Они были веселы и шумны.
– Ладно, дети, – сказал отец, – спасибо вам за поздравления, за приятный вечер, пора нам домой.
Скоромкины вышли на улицу, мороз пощипывал нос и щёки. Мама натянула дочери кашне на самый нос. Эмма не стал сопротивляться, шла молча зыркая глазами по сторонам. В свой загородный посёлок семья добиралась на электричке. Выйдя из электропоезда, они увидели у перрона толпу народа, и синие маячки «скорой помощи».
– Господи, боже мой, – воскликнула Ангелина Фотеевна и спросила у стоявшей женщины: – Что тут случилось?
– Даже страшно говорить, – всхлипывая, ответила женщина. – Бродячие собаки напали на мальчишку и разорвали его на куски.
Ангелина Фотеевна ахнула.
– Морозяка такой стоит на улице, – пританцовывая, добавил мужчина. – Собаки голодные, как волки, вот и напали на пацана…
Сверчок
Искусство есть такая потребность для человека,
как есть и пить. Потребность красоты и
творчества, воплощающего её, – неразлучна с
человеком, и без неё человек, может быть, не
захотел бы жить на свете.
Ф.М. Достоевский
I
Даша кому-то звонила по мобильному телефону и объясняла, что на всё лето переехала к бабушке. Дед нарочито хмурился и бурчал на внучку:
– Не понимаю я своих внуков. Все они почему-то едут к бабушке. А ко мне, значит, вы не приезжаете?
– Ты чего дед? – выключив телефон, громко рассмеялась Даша. – Приезжаем! И к бабушке, и к дедушке приезжаем.
– А почему тогда все говорят «к бабушке в деревню»? – выпятил нижнюю губу старик. – Где я тут? Вон даже в рекламе молока и сметаны всегда бабушек показывают, словно дедушек на этом свете вовсе не существует. Дискриминация сплошная…
– Это ещё что такое? – выпятив губу, удивлённо спросила внучка.
– Ты же в школу уже ходишь, – усмехнулся Иван Ефимович.
– Мы пока такое слово не проходили, – замотала головой Даша. – Может, во втором классе начнём. А ты не можешь мне рассказать?
– Что рассказать? – сразу не сообразил дед.
– Ну, слово это… как его дистрима… дискра… ну, вот, которое ты только что сказал.
Дед улыбнулся, махнул рукой, подошёл к девочке, обнял её и ласково сказал:
– Да не слушай ты меня, старого дурака, пошутил я.
– Пошутил-и-ил? – удивилась девочка. – Значит, такого слова на свете нет?
– Ну, почему же сразу нет? – рассмеялся дед. – Слово-то есть, да у нас его нет…
– Где нет? В деревне? – уточнила Даша.
Дед уже был и не рад, что затеял эту тему. Он знал, что теперь Дашка не отстанет, и, пока он не объяснит ей, что означает слово «дискриминация», та вынесет ему весь мозг.
– Хорошо, – дед присел на порожек, – присаживайся, сейчас объясню.
Внучка уселась на ступеньку выше и, подперев подбородок обеими руками, приготовилась внимательно слушать.
– А ну-ка скажи ещё раз, – потребовала Даша. – Я хочу запомнить слово.
– Дискриминация, – буркнул дед.
– Не, – замотала девчонка головой, – я так не запомню, давай по слогам. Ди… кри…
– Да не «ди-кри», поправил Иван Ефимович, а «ди-скри»…
– Так! – радостно воскликнула Даша. – Ди-скри… Запомнила. А дальше?
– Дальше «нимация», – произнёс старик и осёкся.
– Нимация! – повторила Даша.
– Нет, – досадливо произнёс дед. – Погоди, я сам ошибся. – Жестикулируя пальцами, он что-то пробормотал и выпалил: – Не «нимация», а «минация».