Расскажите, тоненькая бортпроводница (сборник) - стр. 40
– Жалуемся. Но делаем только хуже себе. Начальство отвечает так: «Не нравится, пишите заявление об уходе. У нас нехватки в желающих нет».
– А если ты упадешь с этой стремянки?
– Упадешь – сама виновата. Никто тебя не заставлял по стремянкам лазить. Рабочее время закончилось, почему ты еще не покинула территорию аэропорта? А рабочим временем считается только полетное время плюс тридцать минут до и после посадки. Все остальное – ваше личное время.
Замкнутый круг безобразий. Бортпроводник должен, обязан, но не имеет никаких прав. Никаких…
Недаром сокращенное название службы бортпроводников СБП – Совершенно Без Прав.
Но самым неприятным было существование иерархической лестницы, по которой бортпроводнику приходилось неспеша подниматься. Начиналось все с полетов по Советскому Союзу, где молодые бортпроводники получали основные навыки работы, учились выполнять конкретные задачи: помогать пассажирам в полете. Эти союзные рейсы были совсем не похожи на рейсы Внуковских авиалиний. Самолеты были чище. Питание пассажирам предлагали на индивидуальных подносах, а не в пакетах. Причем на аккуратных, застеленных салфетками, подносах лежала холодная закуска, булочка, джем, масло и даже «мраморное» пирожное, названное так за орнаментную поверхность из глазури. Шереметьевские куры имели весьма съедобный вид и пахли очень аппетитно. Оля радовалась, что нет никаких «прямых» яиц в шуршащих пакетах, нет синюшных кур, умерших своей смертью, нет «огрызков» киевской колбасы. Еще ее радовало наличие на борту разнообразного ассортимента напитков и даже вин, которые наливали в стеклянные, пузатенькие стаканчики. Кстати, денег за бутылки у бортпроводников никто не требовал, и это тоже была несказанная радость. Питание бортпроводники развозили на тележках.
Правда, тележки были с норовом: они не хотели ехать вперед, цеплялись за ковры или наоборот самопроизвольно начинали двигаться в противоположном направлении. Но это все равно было лучше, чем носить подносы на руках.
Самым же важным отличием было наличие пассажиров первого класса. Обслуживание таких пассажиров велось на фарфоровой посуде. Вилки, ложки, ножи были мельхиоровые, а фужеры стеклянные. Пассажиру на столик и колени стелили белоснежные, льняные салфетки, пахнущие свежестью, и предлагали закуски мясную и рыбную, потом горячие блюда, сыры, фрукты, чай или кофе с конфетами и пирожными.
Каждый пассажир первого класса за время полета мог выпить четыреста пятьдесят грамм вино-водочных изделий в ассортименте.
Бывали случаи, что перепробовав все вина, коньяки и даже шампанское, пассажиры потом не могли вспомнить своих имен. Но все же чаще летала приличная, малопьющая публика.
Олю сначала пугало то, что бутылки бортпроводник должен открывать прямо в салоне. Но потом она так ловко научилась справляться со своими обязанностями, что, откупоривая шампанское, ни разу не выпустила на волю бьющий пенный фонтан, не пролила ни капельки.
– Это какой-то фокус! – восхищались пассажиры.
– Разумеется, – поддакивала Оля. – Я училась у Игоря Кио.
Однажды она даже самому Кио сказала, что является его ученицей. На что великий маг смущенно посетовал:
– Все могу, а вот за шампанское ни за что не возьмусь. Но пусть это останется нашей маленькой тайной.
– Пусть! – согласилась Оля, поместив эту тайну в свой лабиринт, где прятались старинные буквы SGM, где КВН произносил: май наме из и dear children, где был Madrid con sus barrios…