Распятые любовью - стр. 32
А пока Витя читал лекции лагерным пацанам. Он объяснял нам, что известное русское слово из трёх букв раньше вовсе не было матерным. Так на Руси, ещё дохристианской, называли молодых парней на выданье. Приходили сваты в дом к родителям девушки и прямо так говорили: «Предлагаем вашей жене наш хуй!». Жена (с ударением на первый слог) – это молодая девушка, невеста. Соответственно предлагали ей жениха. Но тогда слова «жених» в русском языке не было. После того как Владимир крестил Русь, священники внимательно прислушались, присмотрелись к слову из трёх букв и нашли в нём что-то греховное, неблагозвучное. Подумали, покумекали (Витя в этом месте говорил «прикинули хуй к носу», чем вызывал у слушателей бурю восторга) и запретили его. Ну, воистину, зачем русскому языку такое распутное и богопротивное слово?
«Но, – говорил Филя, – если вы, друзья, присмотритесь к слову «жених», вы обнаружите в нём наше великое трёхбуквенное слово, притаившееся в виде одной начальной буковки «Х» в конце» слова жени-х. Чудеса да и только! Валёна Макар подошёл к этой информации творчески и тут же сочинил для наших подружек красочную рифмованную поговорку: «Женихуй, не женихуй, всё равно получишь …»
Что касается якобы бранного слова «хер», тут и вовсе случилась какая-то несуразица. Оказывается, ещё совсем недавно, до революции, в русском алфавите была такая буква, прямо так и называлась – «хер», которая впоследствии превратилась в «хэ» или «ха».
Окрылённый новыми лингвистическими знаниями и внезапно расширившимся лексическим багажом, я вечером за ужином решил поделиться ими с родителями. Отец внимательно выслушал, отвёл меня в спальню и предупредил:
– Сынок, на первый раз я делаю тебе просто замечание. В следующий раз всыплю ремня.
– За что, папа? – остолбенел я.
– За то, что тащишь в дом всякую похабщину!
Я очень удивился такой «благочестивости» отца и даже хотел напомнить ему содержание их застольных частушек, но воздержался и не стал ничего доказывать. После этого случая все значительные и занимательные новости я обсуждал с бабушкой, та хоть и была набожной, но любую информацию воспринимала спокойно, без паники и тем более без упрёков и угроз.
Однако, консультацию о сексе, о половой жизни и даже об интимной гигиене, невозможно было получить ни в семье, ни в школе.
К взрослым вообще с этими вопросами лучше не подходи. Однажды в третьем классе один бедовый ученик Серёжа Калинин неожиданно поднял руку и принародно спросил у учительницы, что такое «секс». Школу лихорадило неделю. Мальчика поочерёдно «допрашивали» директор школы, завуч, классный руководитель, комсорг школы, председатель пионерской дружины. Отца Серёжи вызвали только на третий день и то с большим трудом.
– Вы представляете, – визгливым голосом возмущалась завуч Прасковья Митрофановна, – ваш ребёнок, то есть ваш сын, прямо на уроке спросил у учительницы… Задал, простите, учительнице отвратительный и похабный вопрос. Что будем делать?
– С кем? – усмехнулся родитель. – С учительницей или с моим распи… кхм, извините, оболтусом?
Прасковья Митрофановна густо покраснела и изумлённо спросила:
– А учительница-то при чём? Елена Александровна – прекрасный сотрудник, член партии, многодетная мать, уважаемый человек…
– Погодите, – перебил Калинин-старший, – а вопрос-то можно услышать? А то я не понимаю, что мы с вами обсуждаем.