Распутин. Выстрелы из прошлого - стр. 52
В кулуарах генерал выражался еще откровеннее: «Раз навсегда поставить на своем знамени “Россию для русских” и высоко поднять это знамя». Пикантная деталь: в авангарде наступающей на Германию армии, по Скобелеву, должны были двинуться не только казаки, но и туркмены, киргизы, кавказские горцы, среднеазиаты – «люд средней Азии, который с Аттилой и Тамерланом во главе еще памятен Западной Европе».
На этот раз скандал был нешуточный. Можно себе представить, что думали в соответствующих столицах тех государств, которые Скобелев наметил к разбитию, и как эти мысли отражались на отношении к России. Вообще, дело оборачивалось какой-то жутковатой стороной: «обычный» генерал, пусть даже невероятно популярный в стране, во всеуслышание призывает развернуть на сто восемьдесят градусов внешнюю политику Российской империи, да вдобавок учинить грандиозную перекройку государственных границ Европы… Не говоря уж о войне, опять-таки грозящей обернуться всеевропейской.
Войне, которая интересам России абсолютно противоречила. Еще и оттого, что Германия никаких таких славян не угнетала вовсе – разве что в ее владении находилась часть территории Польши. Россия и со своими-то поляками не знала, что делать – а если вдобавок отобрать у Германии еще и «тамошних», головная боль становилась бы вовсе уж невыносимой…
Скобелев заигрался. Александр III его пока что в отставку не отправил, но «высочайше рекомендовал» на некоторое время удалиться из столицы. И, должно быть, для того чтобы сгладить напряжение и «навести мосты», пригласил генерала на обед во дворец.
Скобелев демонстративно отказался от приглашения – и удалиться-то из Петербурга удалился, но не в родовое имение Спасское, как следовало бы ожидать, а прямехонько в Париж.
В Париже он с ходу окунулся в самую активную деятельность, не имевшую ничего общего с осмотром городских достопримечательностей, посещением лучших ресторанов и тех дам, про которых в приличном обществе вслух не говорят. Ничего подобного.
Сначала он пытался добиться встречи с обитавшим в Париже революционером П. П. Лавровым, теоретиком движения народников. Но тот от встречи уклонился, передав, что «с генералом Скобелевым ему говорить не о чем». Скорее всего, Лавров, давненько уже пребывая за пределами России, плохо знал тамошние настроения, взгляды Скобелева и его планы. А может, попросту испугался: как-никак царский генерал, сатрап! Еще прибьет, чего доброго…
Однако, что примечательно, почти в то же самое время в России иные единомышленники Лаврова вели себя совершенно иначе. Член «военного крыла» организации «Народная воля» майор Тихоцкий пришел к видному военному Драгомирову, начальнику Николаевской Академии Генерального штаба (и одному из ближайших единомышленников Скобелева) и вел какие-то крайне интересные и откровенные беседы на предмет возможного сотрудничества народовольцев и высших военных кругов… По заверениям одного из друзей и сподвижников Тихоцкого, Драгомиров тогда высказался вполне определенно: «Что же, господа! Если вы будете иметь успех – я ваш!»
В общем, если свести разрозненные данные в одно целое, не подлежит сомнению: начинала формироваться не то что партия – хунта. Почти не скрывавшая ни своих намерений, ни направлений ударов… Призрак Гвардейского столетия начинал понемногу обрастать плотью и кровью.