Распознавание образов - стр. 15
– Да это же не она, идиот! – прерывает серолицый, уже со злостью. – Она не придет, ясно!
Блондин озадаченно моргает:
– Так вы не за «Куртами»?
– За чем, простите?
– Ну, за арифмометрами.
Кейс, не в силах сдержать любопытства, склоняется над багажником:
– Что это за штуки?
– Арифмометры, – отвечает негр.
Скрипя пластиковой курткой, он наклоняется, берет одну из гранат и вручает Кейс. Тяжелая штука, с насечкой, чтоб не соскальзывала рука. По бокам вертикальные прорези с ползунками, сверху окошки с циферками. На торце ручка, как у кофемолки. Стратегическая кофемолка.
– Ничего не понимаю, – говорит Кейс, борясь с ощущением нереальности. Вот сейчас все поплывет, и она проснется в Дэмиеновой кровати.
Покрутив предмет в руках, она находит то, что искала, – фирменный знак. СДЕЛАНО В ЛИХТЕНШТЕЙНЕ. Лихтенштейн?
– Для чего они нужны?
– Особо точный инструмент, – отвечает негр, – для арифметических операций. Заметьте, ни одной электронной детали, голая механика. С ним работать – все равно что снимать на старую тридцатипятимиллиметровую камеру. Это самый маленький механический калькулятор, когда-либо созданный человеком. – Голос у негра мягкий, сладкозвучный. – Его изобрел австриец Курт Херцштарк еще во время войны. Он тогда был узником Бухенвальда. Лагерное начальство даже поощряло его работу. Это вписывалось в концепцию «интеллектуального рабства». Арифмометр хотели подарить фюреру, когда закончится война. Однако в сорок пятом году Бухенвальд освободили американцы. А Херцштарк сумел выжить и даже сохранил свои чертежи.
Негр осторожно берет арифмометр у Кейс. Какие огромные у него руки! Толстые пальцы двигают ползунки, выставляя число. Сжав ребристое утолщение, он прокручивает ручку. Мягко стрекочет механизм, в окошках меняются цифры. Негр подносит прибор к глазам:
– Ну вот, в отличном состоянии. Цена восемьсот фунтов. Что скажете?
Его веки опускаются, он замирает в ожидании ответа.
– Красивая вещь, – говорит Кейс. – Только что я с ней буду делать?
Теперь она чувствует себя увереннее, предложение негра заполнило недостающий контекст. Это просто дилеры, они торгуют этими штуками.
– На хрен я тогда приезжал?! – взрывается серый тип, выхватывая у негра «гранату». – Овца, блин!
Кейс понимает, что последнее относится не к ней. Серый тип сейчас похож на жутковатый портрет Сэмюеля Беккета с обложки книги, которая была у нее в колледже. У него ногти с черной каемкой, на длинных пальцах рыжая потрава от никотина. Он злобно поворачивается и кладет «яйцо» в багажник, рядом с остальными.
– Хоббс, имей терпение, – вздыхает негр. – Она еще придет, давай подождем!
– Пошел ты! – огрызается Хоббс.
Склонившись, он ловко укутывает товар свитером: заботливое, даже материнское движение. Потом захлопывает багажник и дергает крышку, проверяя, закрылся ли замок:
– Только время зря потерял!
Он подходит к передней дверце и распахивает ее – с оглушительным лязгом. Кейс успевает заметить салон мышиного цвета, сальную кожаную обивку и переполненную пепельницу, которая выпирает из приборной доски наподобие выдвижного ящика.
– Она придет, Хоббс, – повторяет негр без особого энтузиазма.
Хоббс молча залезает в кабину, хлопает дверцей, бросает яростный взгляд через грязное боковое стекло. Мотор заводится с астматическим хрипом. Продолжая злобно сверкать глазами, Хоббс дергает рычаг. Машина трогается, едет в сторону Портобелло и на первом же перекрестке сворачивает направо.