Расколотый мир. Опыт анализа психодинамики личности человека в экстремальных условиях жизнедеятельности - стр. 17

Итак, убедившись в очевидном отличии психического образа от внешнего объекта, как бы отдалив его от объекта и приблизив его к субъекту, мы тем не менее вновь не находим теперь уже в субъекте, в человеке, в его целостном физиологическом и психическом устройстве образа мира как такового. Действительно, найти его означало бы вы делить в самом субъекте кроме денного перцепта как носителя информации еще и некоторого наблюдателя (субъекта), считывающего эту информацию, т. е. представляющую ее другими образами, которые в свою очередь должны быть кем-то считаны. Продолжая эту процедуру, мы сталкиваемся с проблемой дурной бесконечности, пытаясь построить целостный субъект отрешения как нигде не кончающийся ряд cyб (cyбcубъектов), которому соответствует ряд образов образов. Однако наша способность ориентироваться во внешнем мире свидетельствует, что ничего подобного не происходит. В психическом отражении внешний мир дан нам непосредственно. Никакой иерархии субсубсубъектов не существует. Однако это не означает, что мы не можем построить такую иерархию искусственно. Так, например, мы можем положить объектом нашего рассмотрения этот непосредственный образ стола, в дальнейшем мы можем анализировать это наше рассмотрение и т. д. Только то окончательное «Я», которое рассматривает (строит образ) всех этих рассмотрений, мы все равно не найдем. Таким образом, любой психический образ любого порядка рефлективности относительно внешнего объекта дан нам непосредственно.

Итак, мы вновь не находим психический образ мира, теперь уже в субъекте. Напрашивается вывод: если мы не находим психический образ ни в субъекте, ни в объекте, то можно утверждать, что мы вообще не находим его в этом мире. Действительно, на соответствующем уровне обобщения наш мир можно представить как мир, состоящий из мира как субъекта и мира как объекта. (Здесь следует еще раз подчеркнуть, что все формы трансцендентного, все иррациональное, всевозможные экспликации «ничто» и небытия мы относим к этому миру, в данном случае неважно, к субъекту или к объекту.)

Из всего вышеизложенного напрашивается естественный для нашего исследования вывод, что если психический образ мира не принадлежит Этому миру, то он принадлежит Другому. Но как же возможно, чтобы то, что дано человеку непосредственно в Этом мире, находилось в Другом, для человека никак не познаваемом? Остается только предположить, что психический образ как центральная, когнитивная структура человека познающего представляет собой границу (или часть ее) Это – Другое.

Более конкретно мы полагаем, что образ как процесс отражения объекта субъектом возникает в Другом, а результатом (перцептом) он целиком принадлежит этому миру. Именно здесь мы видим объяснение непосредственной данности нам образа мира, ибо для нас в Этом мире он ничем не опосредован. Образ нам дан. Он чужд по своему происхождению Этому миру. И не случайно, на наш взгляд, что даже крайние материалисты советского периода развития науки соглашались с этим нехорошим сочетанием, что психический образ мира дан нам непосредственно (см. напр.: Рубинштейн, 1957; 1958; Леонтьев, 1983) Кем дан?! И откуда взят?

В указанном смысле психический образ мира подобен чуду. Он проявляется в Этом мире как эффект нашего восприятия мира (или миром самого себя), но он сотворяется вне этого мира, и мы никогда не узнаем как.