Расколотая душа. Книга 1. Картина смерти - стр. 23

После того как Марсель перебрался в Париж, Арсений последовал его примеру – он уехал из Камска в столицу Франции буквально через несколько месяцев. Поступил туда же, куда и друг. Только, в отличие от состоятельного Абдулова, Сафонов неожиданно для себя выиграл грант и мог обучаться истории искусств совершенно бесплатно. При этом Марсель и его семья лично позаботились о том, чтобы Арсений благополучно переехал в Париж.

Женя не приняла решения Сафонова, и они сильно поссорились. Ссорились они без криков и выяснения отношений. Что намного хуже. Женя была уверена, что иногда лучше накричать на человека, чем безмолвно вычеркнуть его из своей жизни.

Вот так и получилось, что из двух друзей-художников у нее не осталось в Камске ни одного.

«Оставь меня. Я больше не хочу тебя видеть. Зачем ты приехала? Тебя здесь никто не ждал!»

Голос сестры заставил Женю распахнуть глаза. Сердце учащенно билось, лоб покрыл липкий пот, а ночная рубашка прилипла к спине, вызывая стаю мурашек. Часы показывали без пяти минут три. Повернув голову набок, Женя посмотрела в окно. На небе светила яркая луна, освещая голую комнату. Где-то вдалеке галдели черные во́роны, разбивая тишину на мелкие осколки. Их прерывал редкий шум проезжающих мимо дома машин.

– Опять этот сон, – вздохнула Женя и, поморщившись, перевернулась со спины на правый бок. Ее тело знатно затекло – оно не привыкло спать на жестком старом матраце.

И все же эта физическая боль не могла заглушить душевную. Слова фантомной Киры, прозвучавшие во сне, будто голодная гиена, вгрызлись в Женино сердце. Она слышала их почти каждую ночь и страшилась услышать днем уже от реального человека, а не от сгустка воспоминаний.

Женя вздохнула и снова легла на спину. Она взглянула на потолок, понимая, что сегодняшней ночью больше не заснет. Как и не могла в любую другую, когда к ней во снах приходила старшая сестра.

Перед отъездом в Питер Жене приснился такой же сон. Тогда она принялась изучать хаотичные узоры на потолке. Много лет назад она нарисовала на нем абстрактную картину дождевых темно-серых туч. И если раньше эти тучи ее радовали и даже успокаивали (ей всегда нравилась пасмурная погода), то в ночь перед путешествием придавили к кровати бетонными плитами, не давая дышать. Женя всерьез начала сомневаться в правильности решения: «А нужно ли мне ехать в Питер? Нужна ли мне эта выставка? Нужна ли мне вообще Академия?»

Сейчас же Женя смотрела на выбеленный до хруста потолок и поняла, что отдала бы все на свете, чтобы увидеть снова свое корявое потолочное произведение искусства.

Она вдруг тихо заплакала. Тело задрожало. Женя впервые подумала, как ей страшно быть одной в этом городе. Она не знала, чего от него ожидать, и не верила, что сестра протянет руку помощи.

Потому что, по правде говоря, Кира никогда ей не помогала.

На кухне пахло подпаленными тостами, какао и жареными яйцами. Кристина недовольно ковырялась в яичнице, всем своим видом показывая, как сильно она недовольна и раздражена. Рядом с ней на столе стояла нетронутая кружка с какао.

За окном монотонно постукивал дождь. Сильный ветер гнал облака на восток. Погода обещала быть переменчивой, как и настроение Кристины.

– И не обижайся на меня, – вновь появляясь на кухне в нежно-голубом фартуке, повязанном вокруг расплывшейся талии, сказала мать.