Расцветая подо льдом - стр. 22
– Не держите обиды, забудем старое, – упрашивал Златовид. – Баба Морозиха, возьми. Дядя Стешко, это тебе. Виноват я за старое, ну так простите, вину-то заглажу.
Скурат совал коневодам шапки, меха и дорогую одежду. Верига одаривал девок бусами, лентами и серьгами. Третий стрелок откупорил бочонок с вином и наливал. К нему выстроилась вереница.
– Эх, да чего уж там, – бормотал дядя Стешко, – и воров-то прощают.
– Ой, совсем другой стал, – умилялась баба Морозиха, – Златовидушка.
– Вот так ладненько! Вот так по-нашему! – радовались посадские, мечей и луков со стрелами никто больше не замечал.
Златовид, обознавшись, налетел на Грача и чуть было не вручил ему подарок – сапоги с оторочкой, но признал его. На мгновение кротость в его глазах заволоклась леденящим холодком, он сощурился, а через миг снова просиял благодушием.
– И тебе скоро будет, – пообещал тихонько. – И тебя не забуду.
Народ потихоньку расходился по околоткам и улицам. Остались одни девки, на время увлеченные красотой стрелковых доспехов. Злат на глазах сменил кротость на удаль. Подтянулся, распрямил спину и взлетел в седло, не касаясь поводьев. Сделал круг по площади, глядя соколом и блестя золотыми кудрями.
– Теперь в Залесье! – приказал Злат, стрелки вскачь понеслись за ним.
На краю посада он вскинул руку и без шутовства приказал идти шагом.
– Новость о нашей щедрости должна успеть раньше нас, – он усмехнулся.
Грач поравнялся с ним:
– Что – честно заглаживаешь грехи?
– Да брось, – Злат отмахнулся. – Убили мы, что ль, кого?
– Считаешь, что нет? – обронил Грач.
Злат сжал губы, стегнул коня по ушам плёткой и умчался вперёд. Грач только увидел, как он, по-военному сжимает коленями бока лошади и слегка привстаёт – так держатся в седле, когда скачут в бой. Лишь палаш в его ножнах чуть покачивался – левой рукой Злат беспрестанно давил на рукоять. Когда показалось Залесье, Злат придержал коня и подождал Грача.
– Сегодня, когда закончим дела, Цветик, – тяжеловато заговорил Злат, – я тебе расскажу, где и как я научился убивать. Расскажу, как убивать, кого убивать и за что убивать. А пока смотри на родное Залесье, смотри, как они – они, а не я! – будут просить у меня прощения, чтобы урвать хотя бы кусочек из моего добра.
На въезде в слободу их встретили коневоды – мужчины и женщины. У встречающих нашёлся круглый хлеб с горкой соли. Златовид даже не слез с коня. Коленями и шпорами он заставлял коня танцевать, а сам еле-еле сдерживал его поводом. Он нарочито свысока оглядывал залесцев, его стрелки медлили.
– Что, Златушка, здравствуй? – не выдержал кто-то из коневодов. – Милости просим?
Златовид странно улыбнулся одной половиной лица – как тогда, когда на Смородине встретил Грача.
– Коне-ечно. Здра-авствуйте, – согласился он. – Зажда-ались уже?
– Шесть лет, как-никак… куда, думаем… всё-таки…
– Так с возвращением меня! – крикнул Златовид, как будто это должно всех обрадовать.
Стрелки соскочили на землю, развернули вьюки. Грач всматривался в залесцев, радостно хватавших подарки, и выискивал тех, кого знает. Власту и Руну не находил – кажется, их здесь не было. Разумно. Вон, вдали ото всех держится конновладелец Изяс, какой-то угрюмый. Вон – тоже вдали, Венциз, и тоже не берёт гостинцы. Это понятно, подарки берут незажиточные. Особенно старался один мужичонка-«захребетник», из тех, разорился и живёт в услужении: