Расцвет русского могущества - стр. 9
Из этого короткого обзора первобытных очертаний славянского быта выводится одно заключение, что первоначальная культура славянства едва ли в чем уступала культуре древних германцев; во многом она даже и превосходила германскую, именно превосходила особым развитием по преимуществу земледельческого быта со всеми его потребностями и со всей обстановкой. Самый плуг, по уверению Шлейхера, заимствован немцами у славян. Во многих местах Средней и Южной Германии славяне в свое время были учителями земледелия; там и поныне глубокие и узкие борозды называются вендскими[11].
Поэтому необходимо заметить, что все, что рассказывают исследователи-патриоты о влиянии в древнейшее время немецкой культуры на славянскую, требует основательной проверки, ибо немцы во всех ученых, общественных и политических случаях идут всегда от предвзятой истины, что славянский род есть низшая степень перед германством и с незапамятных времен всем обязан просветительной деятельности германцев. Исторические и культурные отношения последних веков они переносят чуть ли не ко временам Адама.
«Было бы решительно странно, – говорит Шлейхер, – если бы славянский язык вовсе не имел слов, заимствованных из немецкого, тогда как славяне и немцы с незапамятных времен были соседями и когда немецкие племена раньше славян приобрели историческое значение. Само собой становится правилом, что значительнейший народ обыкновенно сообщает важные культурные слова народу, занимающему низшую ступень развития… Поэтому вполне понятно, если в славянском (языке) мы находим такие важные слова, как князь, хлеб, стекло, пенязь, заимствованные из немецкого».
Эти слова обозначают культурные предметы, которых славяне, стало быть, не знали до тех пор, пока не встретились с немцами. Но когда это было? Вопрос крайне любопытный, тем более что упомянутые слова принадлежат славянскому прародителю или тому времени, когда славянство еще составляло один род и не разделялось на ветви. Это такая древность, о которой не помнит никакая история, а в лингвистике хронология еще только предчувствуется.
О пиве достоуважаемый ученый замечает, что различие в немецком и славянском его названии таково, что нельзя и думать о заимствовании, и потому относит изобретение этого напитка к тому времени, когда славяне и немцы составляли один коренной народ. Но, быть может, при более тщательных исследованиях окажется, что и все другие слова точно так же принадлежали языку и культуре этого славяно-немецкого корня, или, вернее, такой древности, где и славяне, и немцы стояли во всех отношениях на одном уровне развития.
О слове князь он говорит, что оно могло быть заимствовано у немцев еще в коренной литво-славянский язык, т. е. когда славяне не отделялись еще от литвы, хотя уже вместе с литвой отделились от немцев. Вот в какое время немцы уже были господами славян. Так может заключать каждый простой читатель, ибо слово князь, как и позднейшее барон, обозначает известного рода власть, родовую или общинную, и должно было появиться у славян в одно время с понятием об этой власти, почему исследователь и называет заимствование этого слова важным. Пусть сама лингвистика судит о достоинстве лингвистических доказательств в подобных выводах; но так как эти выводы получают значение исторических фактов, то они по необходимости должны быть проверены историческими и даже этнологическими отношениями, которые всегда бывают несравненно понятнее для простого разумения. Наши лингвисты очень основательно доказывают, что слово