Раны заживают медленно. Записки штабного офицера - стр. 44
Услышав это утверждение, я вспомнил распространенную у нас концепцию о непобедимости Красной армии. Но Сталин не сделал на сей счет никакой оговорки, следовательно, он относит понятие о непобедимости ко всем без исключения армиям, в том числе и нашей. Одним словом, заявление Сталина как-то не вязалось с утвердившимся понятием, хотя он и говорил не о Красной армии, а о германской. «Сталин знает, что говорит, – подумал я. – Ведь его указания ни по какому вопросу не вызывали сомнений».
Хотя это положение высказывалось таким непререкаемым авторитетом, как Сталин, впервые, для нас оно не было открытием по существу, ибо каждый здравомыслящий человек отдавал себе отчет в том, что каждая армия стремится к победе; личному составу внушается вера в непобедимость своей армии, что должно вселять уверенность в благоприятном исходе вооруженной борьбы. Но для победы в войне одной веры в конечную победу далеко не достаточно, хотя она, эта вера, играет немаловажную роль, рассуждал я мысленно. И все же внушать армии несомненную веру в ее непобедимость значило демобилизовывать усилия личного состава, направленные на подготовку к тяжелой и опасной войне с сильным противником, необоснованно снижать меру опасности и невольно сеять безответственность в понятия определенной части людей, не находящих логичным идти на смерть ради победы, которая и без этого якобы неизбежна для непобедимой армии.
Это были не просто досужие рассуждения. С такими отдельными явлениями приходилось встречаться в последующем, на войне. Мне представлялось, что И.В. Сталин высказывал тезис о том, что непобедимых армий не существует, не случайно. По-видимому, он имел здесь две цели: теоретически развеять миф о непобедимости немецкой армии – с одной стороны, и опровергнуть шапкозакидательские настроения, укоренившиеся в сознании некоторой части нашего общества в то время, – с другой.
– Во-вторых, – продолжал Сталин, – немецко-фашистская армия еще не имела перед собой достойного противника, способного переломать хребет ее бронированному чудовищу. Когда эта хваленая армия столкнется с по-настоящему сильной армией, она будет разгромлена наголову.
Он напрямик не сказал, что такой армией должна будет явиться именно Красная армия, само собой разумелось, что он имел в виду ее. В самом деле, в то тревожное время в мире не существовало армии, способной противостоять германским моторизованным армадам, кроме нашей Красной армии. В этом не было ни малейших сомнений. «Следовательно, нам придется помериться силами с кичащимися своей непобедимостью зарвавшимися фашистскими вояками», – подумалось мне.
– Говорить о непобедимости немецкой армии рано и в принципе неправильно, продолжал оратор. – Чем же объясняются успехи немецкой армии на данном этапе? – поставил вопрос Сталин. И тут же стал объяснять. Объяснение выглядело так.
Положение для немецкой армии сложилось намного благоприятнее, лучше, чем для французской или английской армии. А это очень важно, этого нельзя не учитывать. Здесь проявились глубокие причины. Наш великий учитель Владимир Ильич Ленин, особо подчеркнул оратор, как-то сказал, что разбитые, побежденные нации хорошо учатся. Со своей стороны я могу добавить, что и разбитые армии хорошо учатся. Так получилось и с Германией. Будучи разгромленной в Первой мировой войне, она извлекла горькие уроки из своего поражения, сделала необходимые выводы и создала мощные вооруженные силы, оснастив их современным вооружением и другой военной техникой. Под лозунгом реванша за поражение германская армия воспитывается в воинственном, захватническом духе, ей прививаются бесчеловечные, аморальные свойства, дух агрессии и порабощения других народов.