Ракетный корабль «Галилей» - стр. 14
– Не понимаю, при чем это сейчас. – По лицу женщины текли слезы.
– Я помню, как он появился в Америке. Зрелище было удручающее. Ему помогло именно то, что ты – американка. В нашей стране достаточно прочны традиции свободы, как личной, так и научной. Чрезмерная осторожность и слабоволие – злейшие враги свободы. Будь Ганс жив, он поддержал бы меня. Арт многое унаследовал от отца. И ты не сможешь удержать мальчика у своего подола навсегда. Пройдет пара лет, и тебе все равно придется отпустить его шагать своею дорогой.
Она молчала, склонив голову, Каргрейвз тронул ее за плечо.
– Обдумай все это, Грейс. А я уж постараюсь вернуть твое чадо целым и невредимым.
Когда спустя некоторое время Арт поднялся по лестнице, мать все еще сидела в комнате и ждала его.
– Артур?
– Да, мам?
– Ты хочешь отправиться к Луне?
– Да, мама.
Она глубоко вздохнула и твердым голосом произнесла:
– Веди себя там хорошо. Слушайся дядю, Артур.
– Обещаю тебе, мама.
После обеда Морису удалось на минутку отозвать отца в сторону.
– Папа, я хочу поговорить с тобой как мужчина с мужчиной.
– А как же еще?
– Да нет, на сей раз все серьезно. Я знаю, что ты хотел бы сделать из меня предпринимателя, но все же согласился отпустить меня в технический колледж.
Отец кивнул:
– Бизнес не пострадает. Мы гордимся учеными, которые есть в нашей семье. Твой дядя Бернард – хороший хирург. И разве кто-нибудь требует, чтобы он занимался еще и предпринимательством?
– Все так, папа, но дело в том, что я не хочу в колледж.
– И что же? Опять будешь бегать в школу?
– Нет, в школу я не вернусь.
И Морри на одном дыхании изложил план Каргрейвза. Он хотел объяснить отцу положение, прежде чем тот примет опрометчивое решение.
Отец слушал, переступая с ноги на ногу.
– Сейчас Луна, на той неделе… может быть, и Солнце? Чтобы чего-то добиться, нужно доводить дело до конца, Морри.
– Верно, папа, но ведь это как раз и есть завершение нашей работы.
– И когда же старт?
– Так ты отпускаешь меня? Я могу лететь?
– Спокойно, Морис, я не сказал «да», но не сказал и «нет». Пришло время, когда ты должен встать перед людьми и объявить: «С этого дня я стал взрослым». И это означает, что ты действительно становишься взрослым. Прошли времена, когда я разрешал и запрещал, теперь я могу только советовать. И я советую тебе забыть об этой затее. Все это – чистая ерунда.
Морри застыл в почтительном, но упрямом молчании.
– Подожди неделю, а потом приходи ко мне, и мы поговорим о твоих планах. Шансы свернуть себе шею в этом предприятии весьма велики, не так ли?
– Ну… да, думаю, да.
– Неделя – не такой уж большой срок, если речь идет о решении покончить жизнь самоубийством. До той поры ничего не говори матери.
– Еще бы!
– Если ты все же решишь лететь, я сам сообщу ей об этом. Но, Морри, нашей маме эта затея явно не понравится.
Наутро Дженкинс-старший позвонил Каргрейвзу и попросил его приехать, если позволяют обстоятельства. Доктор согласился с таким чувством, будто его вызывают «на ковер». В гостиной он застал и мистера, и миссис Дженкинс. Росса не было.
Дженкинс обменялся с гостем рукопожатием и усадил его в кресло.
– Сигарету, доктор? Сигару?
– Нет, спасибо.
– Если вы курите трубку, – добавила миссис Дженкинс, – то, пожалуйста, не стесняйтесь.
Доктор поблагодарил ее и с удовольствием принялся набивать трубку табаком.