Раиска, Люська, ветераны спорта и «Тишина» - стр. 7
Вторник
Утро встретило тишиной. Это была полнейшая, абсолютная тишина. Снегу за ночь намело, чуть не по окна. Спасибо Палычу, дорожка к поляне была расчищена.
– Света нет, – Люська щелкнула выключателем в санузле.
– Нет, – подтвердила я безуспешно попытавшись включить чайник.
Воды тоже не было. Хорошо, что уже почти рассвело. Мы оделись и вышли на улицу. На склоне работал ратрак6. Над кухней курился дымок. Больше никакого движения видно не было. Девственный снег укрывал пышными шапками все, что можно было укрыть: и крыши, и скамейки, горки и домики на детской площадке, качели, столбики ограждений, ель на поляне, деревья в лесу. Дверь проката была открыта, но за стойкой и среди стеллажей со снаряжением никого не было. В одноэтажной гостинице похоже, еще спали. Троица сноубордистов с вечера таскала от машины позвякивающие стеклом пакеты. Этим просыпаться еще рано. Приоткрылась дверь одного из коттеджей и на крыльцо вышла старушка в унтах и меховой жилетке. Седые волосы были заплетены в две тонкие косички и уложены «корзиночкой». Мы еще вчера обратили внимание на эту пожилую пару. Они приехали вскоре после нас и сразу пошли на склон. Катались оба здорово, а вот ходили с трудом. Даже на крылечко кафе взбирались, покряхтывая и поддерживая друг друга.
– Доброе утро! – поздоровалась она. – У нас ни света, ни воды нет. Вы не в курсе, что-то случилось?
– Нет, пытаемся найти кого-нибудь, – ответила я. – Доброе утро!
– Если узнаете, дорогие дамы, будьте так добры, проинформировать нас, – на крыльцо вышел благообразный дедок в таких же унтах и меховой жилетке, как у жены. – Эх, старость не радость!
– Какая старость! – бабуля толкнула его локтем. – Бессовестный! Ты на полгода младше меня! Тебе еще рано жаловаться!
– Как мило! – шмыгнула носом Люська. – Интересно, второй коттедж занят? Может попросимся в него? Раиска, еще одну такую ночь я не переживу.
– Я тоже сюда отдыхать приехала! Давай попросимся.
Насколько мы смогли заметить с вечера, кроме нас, пожилой парочки, троицы сноубордистов и семьи с детьми других проживающих на территории базы не было.
– Смотри! Собака! – вдруг взвизгнула Люська. – За ней! Барсик! Барсик! Где хозяин?
– Его зовут Васька, – поправила я.
– Какая разница?
В самом деле, пес, увидев нас радостно помахал хвостом, как будто пригласил следовать за ним. Мы последовали. Васька уверенно бежал к склону. Там внизу, у входа на подъемник толпился народ. Толпа состояла из пяти человек. Мы поспешили присоединиться. Спустились по самому краю склона, увязая по колено в снегу. На снегу лежала Катя-Апельсин, над ней стояли Александр и сторож Палыч. Еще два мужика в толстых резиновых перчатках копались в распределительном шкафу возле конечной станции подъемника.
– Что случилось?
– Она жива?
– Жива! Это вы виноваты! – Александр ткнул пальцем по очереди в меня и в Люську.
– Мы? – опешила я.
– С чего бы? – возмутилась Люська.
– Я вам вчера сказал, что она безопасна. Сглазили!
– Вот еще! Вы сказали, вы и сглазили! А что случилось?
– В распределительный шкаф залезла.
– Зачем?
– Вот и мы хотим знать, зачем? Катя! Ты зачем полезла в распределительный шкаф?
Катя лежала молча, но глазами моргала.
– Здорово ее током ударило? – обеспокоилась я.
– Наверное, в больницу надо? – подхватила Люська.