Радость величиной в небо (сборник) - стр. 9
Дома Борис имел четыре стола: на одном писал курсовые, на другом собирал радиоприемники, на третьем занимался фотографией, на четвертом «для самосовершенствования» пробовал силы в живописи и постоянно что-нибудь мастерил – он был жаден до всякой работы и просто не мог сидеть без дела. И без музыки – для настроя прослушивал пластинки, джазовую классику, и время от времени хватался за трубу и проигрывал отдельные темы, несмотря на протесты родственников и соседей. Он как-то болезненно чувствовал быстротечность времени и потому хотел приложить руки ко всему, что охватывал его взгляд. Понятие «усталость» (тем более «скука») для него, двужильного, не существовало.
– Я отдыхаю, когда играю джаз, – говорил он. – А вообще-то мне некогда отдыхать, у меня масса проблем. Кто много работает, у того их всегда полно.
– Могущественный парень, фонтанирует, как гейзер, – усмехались приятели.
Среди сокурсников Борис слыл парнем с немалым творческим потенциалом, который слишком часто меняет увлечения – никак не может разобраться в своих многочисленных способностях. Как только стихал ветер удачи – начатое дело заходило в тупик, Борис сразу его откладывал и принимался за что-нибудь другое.
Следует признать, в некоторых областях он достигал некоторого мастерства (например, в джазе), но продвигаться дальше ему мешало не столько отсутствие ветра удачи, сколько отсутствие терпения и усидчивости.
К тому же давно подмечено, что ветер удачи сопровождает настойчивых, упорных гораздо чаще, чем всяких других. И яснее ясного: главное в деле – довести его до конца, а профессионализм вообще требует полной отдачи. И следует добавить, что во сне Борис прекрасно видел конечный результат своей неуемной деятельности – во всех областях добивался нешуточного успеха, а как музыкант и вовсе купался в славе. И, конечно, в сновидениях ветер удачи был особенно сильным – Борис жил в просторной квартире, имел машину, и была у него любимая девушка, самая красивая из всех ходивших по земле.
А наяву сокурсницы сторонились Бориса – считали его взбалмошным парнем, ненадежным, легковесным поклонником, который увивается вокруг многих студенток, но никак не выберет одну-единственную и, похоже, вообще не способен влюбиться; наяву он не имел не только машины, но и велосипеда и обитал в подвале с престарелыми родителями и младшей сестрой (через подвал проходили трубы, с которых капало и сыпалась побелка; между кроватей на веревках висело сохнущее белье).
Правда, Борису принадлежала знаменитая на всю улицу мастерская – старый заброшенный сарай, в котором находился верстак с набором слесарного инструмента. В течение двух лет Борис таскал в сарай арматуру, доски, всевозможные заводские отходы и все это собирал неспроста – планировал строительство катамарана по собственному проекту. В какой-то момент даже начал его строить – ухлопал несколько месяцев на каркас необычной посудины и во сне уже бороздил подмосковные акватории, но наяву внезапно увлекся охотой: купил подержанное ружье, завел собаку сеттера и стал ездить в Мытищи натаскивать собаку и стрелять по тарелкам.
– Катамаран дострою позднее, – заявил приятелям, чтобы обезопасить себя от упреков в легкомыслии, и добавил с внезапным порывом: – Сейчас открываются неограниченные возможности для охоты. У меня появился один знакомый, лесник с Северной Двины, зовет на лето к себе. Там кабаны, медведи…