Радио «Вавилон». Короткая проза - стр. 3
В этот раз голос звучал достаточно отчетливо, чтобы Николай смог разобрать отдельные слова. Как будто кто-то громко говорил по телефону в соседней квартире, и мощные кирпичные стены уже не могли полностью заглушить разговор. Застыв с куском пирога в руке, Николай слышал:
– Под доской… В гостиной… Когда уйдут… Будет открыто…
Кроме этих слов голос произносил еще какие-то, но их Николай уже не мог разобрать. Он отложил пирог и прижался ухом к стене. Где-то внутри кирпичной плоти бывшего ведомственного дома тихо, но отчетливо говорил человек – нездоровый, пожилой, с лишним весом.
– Еще раз тебе говорю, дурню. Сегодня вечером, когда менты уйдут, пойдешь в квартиру напротив. Зайдешь в гостиную. Там под доской, возле окна, в левом углу. Доску узнаешь – она приметная. Дверь будет открыта. Не спорь со мной, я лучше тебя знаю! – на этих словах голос сорвался на крик.
– Вот бля, – прошептал Николай.
– Дурень, для тебя же стараюсь! – еле слышно прорычал в кирпичной дали голос и умолк.
Было глубоко за полночь, когда на цыпочках, крадучись, он вышел из своей квартиры и подошел к двери напротив. Постоял, прислушиваясь, потом нажал на ручку – дверь поддалась, приоткрыл ее и протиснулся в темноту. Включил предусмотрительно взятый фонарик, нащупал лучом дверь в гостиную – самую большую, двустворчатую, – вошел. У стены в луче фонаря на полу темнело небольшое пятно – скорее всего, труп лежал на кровати, но полу тоже досталось, хоть и несильно. Запаха почти не чувствовалось.
Он опустился на колени в дальнем углу комнаты возле окна. Одна из досок паркета была немного темнее остальных, он загнал под нее отвертку, нажал и еле успел увернуться – доска отскочила в сантиметре ото лба. Николай посветил: под доской лежала небольшая коробочка из-под зубного порошка, жестяная, голубого цвета, отец Николая хранил в такой рыболовные крючки и грузила. На коробочке было написано «С добрым утром!» и нарисованы часы, показывавшие семь.
Николай поставил доску на место и вышел из квартиры с коробочкой в кармане. Увесистая, она издавала звук, будто набита мелкой галькой.
Закрыв дверь, сел на пол. Потянул за крышку. Коробочка упрямилась, затем поддалась с тихим скрежетом, и через мгновение Николай, зажимая рот рукой, побежал в туалет, где его вырвало. Коробочка из-под зубного порошка была доверху полна золотыми коронками.
Свою первую добычу, а также отвертку и фонарь Николай той же ночью утопил в реке.
Голоса молчали два дня. Николай вздрагивал при каждом шорохе на лестничной клетке. Боялся, что придут, прознав о ночном походе. На третий день голоса заговорили снова – неразборчиво, настолько, что даже не было понятно, сколько их, один или два. Николай свернул из листа бумаги конус и приложил к стене. Там продолжали беседу, и, судя по всему, их обладатели располагались в квартире сбоку от той, где жил Николай.
Он взял конус и вышел на лестничную площадку. На цыпочках подобрался к двери подозрительной квартиры, приставил конус к темно-коричневой обивке двери. Объемный шум чужой жизни. Детский голос, женский голос, быстрые шаги, клацанье собачьих когтей по паркету, но ничего похожего на голоса. Николай вернулся к себе и приложил конус к другой стене – снова далекое бормотание, снова не разобрать ни слова. Он послушал следующую стену – то же самое. Голоса как будто были повсюду вокруг него, за каждой стеной.