Работа над ошибками - стр. 44
– Так. Сейчас ты точно надо мной издеваешься!
– Нет.
– Как твой отец мог сфабриковать статью в шведской газете? Кто он у тебя такой?
– Разведчик…
– Ты, видно, в самом деле за дурочку меня держишь!
– Вовсе нет, Кайса. Просто это очень странная история…
– Если не сказать больше! – Кайса возмущенно выдохнула, фыркнула и отодвинулась от стола. – Значит так, или ты мне рассказываешь абсолютно все, как есть, мы продолжаем завтракать и расходимся друзьями, или ты сейчас же встаешь и валишь отсюда нахрен со своими секретами и любовными перипетиями! Прошу заметить, что в этом случае мы перестаем быть друзьями, и ты мне больше никогда не звонишь, не пишешь и прикладываешь все усилия, чтобы мы даже случайно никогда с тобой не пересекались. Ясно?
Я какое-то время сидел, опустив голову, и, глядя в тарелку с мюслями, к которой так и не притронулся, так же как Кайса к своей. Взвешивал все за и против. С одной стороны, я понимал, что рассказывать ей историю о том, как Анатолий со своим коллегой Юрием Валентиновичем абсолютно нелегально привлекли меня к выполнению своей самодеятельной операции по возвращению утраченных секретных данных, благодаря чему я и познакомился с Элис Бергман, было совершенно неблагоразумно. Я словно снова становился предателем, как в тот раз, когда помог Элис сбежать от людей Юрия Валентиновича. С другой – все секретные материалы давным-давно уничтожены мною прямо на глазах у того же Юрия Валентиновича, так что сейчас я рисковал только одним – потерять друга в лице Кайсы. И я рассказал ей обо всем. Так же, как несколько дней назад рассказал матери.
Результат был такой же. Она сидела, словно ее пришибли чем-то тяжелым. И не удивительно. Потому что поверить в мою историю, достойную стать сюжетом остросюжетного детектива, было не просто. Отец, который в момент отчаяния обратился за помощью к своему сыну, потом мое путешествие под чужим именем на тропический остров и знакомство с прекрасной девушкой, ставшей заложницей трагической случайности – все это было как будто не со мной. Но я все еще помнил наш с ней короткий, но бурный курортный роман, ее гибель, вмешательство конкурирующих англичан с немцами и чехарду последовавших за этим жестоких убийств, завершившуюся тем, что я сам утопил человека. Пусть, он этого трижды заслужил. И если матери я про последнее говорить не стал, то Кайсе почему-то рассказал. Мне казалось, что она поймет. Шведский эпизод той истории, когда Элис впервые для меня воскресла из мертвых, Кайса слушала с открытым ртом и широко открытыми от изумления глазами.
– Теперь понятно, откуда взялся Эрик Хансен, когда мы садились в самолет в Газабуре? – медленно проговорила она, когда я закончил.
– Именно оттуда – из моего прошлого.
– Это просто невероятно, Володья…
– Ну, и как ты думаешь, каково мне было, когда я снова увидел ее живую и здоровую на этой фотографии в газете?
– Не представляю даже. Честно.
В общем, потом мы еще долго разговаривали с Кайсой. Не только обо мне, но и о ней тоже. Ели мюсли и пили кофе. Она рассказывала о том, как жила и чем занималась последние две недели после возвращения из Африки. Оказалось, в аэропортах Кано и Абуджи мы разминулись всего на каких-то пару часов, и вместе пришли к выводу, что так даже лучше, потому что тогда мы оба, наверное, не были готовы к конструктивному диалогу.