Раб лампы - стр. 6
Открыть дверь удалось приблизительно за семь-восемь секунд. Ночной «гость» тихо приоткрыл ее и проскользнул внутрь, ориентируясь на звуки усилившейся в звучании гаммы на редкость интенсивных сексуальных экзерсисов.
Из маленькой прихожей, на полу которой валялись чей-то пиджак и разорванный надвое черный лифчик, в разные комнаты вели две двери. Причем не оставалось сомнений, что «практиковали» в них одно и то же занятие. В приоткрытой двери одной из комнат он увидел бугристую спину внушительного охранника, усиленно обрабатывающего одну из «еремовских» девиц. По всей видимости, эти люди удачно совмещали приятное с полезным, а также приятное – с очень приятным. Другая девица ублажала вальяжно развалившегося в кресле второго телохранителя, который тупо взирал на экран телевизора.
Значит, шеф во второй комнате.
Человек так же бесшумно отворил следующую дверь. И тут он увидел Бармина.
Тот распростерся на ковре, подмяв своим мощным телом отчаянно стонущую – и определенно не от боли – девушку Катю, которая на фоне внушительной мускулатуры своего любовника казалась еще более хрупкой и изящной. Бармин двигался красиво и ритмично, в такт наполняющей комнату спокойной и мелодичной релаксирующей музыке, и казалось невероятным, что это полное жизненных сил великолепное молодое животное через минуту должно умереть.
Движения Бармина набрали еще большую амплитуду, став еще порывистей и резче, стоны Кати превратились в серию всхлипов, то и дело доходя до какого-то щенячьего визга. Рука киллера поползла во внутренний карман, и когда пара на ковре достигла апогея и из груди Бармина вырвался низкий стонущий рев, а Катя закричала на одной высокой ноте, убийца выстрелил в аккуратно подстриженный затылок Алексея Бармина.
Негромкий хлопок потонул в воплях раскочегарившейся парочки и наплывшей волне музыки. Вероятно, Алексей Николаевич даже не успел понять, что он уже мертв. Голова его коснулась лбом ковра, тело его обмякло одновременно с тем, как расслабилась Катя. Девушка блаженно закрыла глаза и сомкнула руки на спине недвижного Бармина, не понимая, что его уже нет с нею.
Ведь такое поведение любовника – полная «пауза» – было естественно в подобной ситуации…
Киллер беспрепятственно покинул номер, оставшись никем не замеченным, отмычкой закрыв за собой дверь, будто здесь никого и не было. Перед тем как удалиться, он оставил на пороге пистолет, предварительно стерев с него отпечатки пальцев.
Он спокойно ушел тем же путем, что и проник сюда.
Анатолий Мельников не стал ночевать у тещи. Он вообще терпеть не мог эту въедливую, ворчливую и чопорную бабу, которая любила порассуждать о Моцарте, Сартре и Джойсе, при этом не умея даже поддержать в своей огромной четырехкомнатной квартире элементарного порядка. Это несказанно раздражало Анатолия: он не мог понять, каким образом можно разглагольствовать о Бетховене и о каком-то там Альбере Камю, в то время как в мойке громоздится гора немытой посуды, а в туалете некому убрать за кошкой. Теща презирала зятя, считая его неотесанным мужланом. Это совершенно не мешало ей полностью жить за его счет: она была уверена, что Анатолий обязан содержать ее, так как имеет счастие быть женатым на ее драгоценной доченьке. Дочка никогда не работала, за всю жизнь пальцем о палец не стукнула, а теща, выпятив высокомерную «габсбургскую» нижнюю губу, говорила: