Пышка с пробегом - стр. 6
В общем бег – это затратно и нервно и физически, ну и материально.
Снова ушла в минуса.
– Чего? С кем? Твою мать. Ты еще и ненормальная, что ли? Скажи честно, ты сбежала из поднадзорного учреждения?
– Нет, я бегала с Хером и Риткой, а потом он сорвался.
– Кто? Хер? Откуда он мог сорваться?
– С поводка. Фуфловые у нас в ИП делают поводья, – я икнула и попыталась распрямиться. Тело свело так, что ни рукой, ни ногой двинуть у меня не вышло. Я посодрогалась в конвульсиях и затихла, красиво выгнувшись в талии. На всякий случай. А вдруг судьба, как в кино, а я лежу как колода.
– Тетенька, милая, скажи, что ты такой и была, пожалуйста, – простонал шикарный мужской бархат. Болезненно и тоскливо. Как Белый Бим черное ухо, прямо. Ой. Такой страшный фильм, не смотрите, если не видели.
– Какой? – игриво всхлипнула я, все еще ничего вокруг не видя, кроме мечущегося вокруг меня силуэта.
– Отбитой во всю голову.
– Да нет, с утра была еще ничего. Но потом позавтракала, поплакала, вышла на пробежку… А дальше провал.
– Сколько пальцев у меня?
Перед моим лицом замаячила огромная ладонь с шикарными длинными пальцами. Голова закружилась адски, в висках заколотили молоточки. Главное не вывернуть мой скромный завтрак на погнутый в виде силуэта моего тела капот, пахнущий машинным маслом. Страшно захотелось бутерброд из белого батона с вареньем и плывущим сливочным сыром. Можно и с маслом. Черт с ним, можно и без варенья. Можно и без масла, но с кусочком сала.
– Думаю что пять, ну если вы конечно не полидакт, – тупо проблеяла я, пытаясь нащупать не шевелящегося пуделя, распластавшегося на моем плече, как меховой палантин. – Если полидакт то…
– Я отвезу тебя в больницу, – вздохнул, все еще, невидимый мне, мой несостоявшийся «убивец». – Слушай. Давай договоримся. Сколько ты хочешь, чтобы без полиции? Мне реально сейчас не в жилу разбираться с ментами. И ты, между прочим, сама на дорогу выскочила. Жуткое зрелище, я тебе скажу, когда из тумана на тебя выскакивает лупоглазый бегемот – цыган, явно убегающий от кого-то еще более страшного.
– Хераль… Хераль…
– Ну да. Прости, с цыганом я перегнул. У них барахло не такое убойное, – хмыкнул этот паразит. Главное об услуге меня просит, а сам. И голос этот… Да где же я могла его слышать? Я зажмурилась, досчитала до десяти, открыла глаза и уставилась в небесно-синие омуты. Точно, я на небесах.
– Мой Херушка жив значит? – просипела я. Странно. В аду, наверное не должно вонять мокрой псиной. А еще, мертвые же не чувствуют боли. А мое тело, отошедшее от первого стресса, начало расцветать болью, вспышками мерцающей в моем стряхнутом, явно, мозгу. – Где он? Где мой малыш? Просто покажи мне его, даже если он дохленький мой малыш, и я не буду претензий предъявлять? Обещаю. И в больницу не поеду даже.
– Показать? Дохленького? Дура совсем? – прорычал синеглазый. Точно, это же Роб. Бог Роб. А я тут в таком виде валяюсь. О, черт. Черт меня раздери. Голову еще рвет на части болью. И Ритка… Ритка же была где-то рядом? Мой пес не знаю жив или мертв любимый. А я развалилась как кукла свадебная на капоте и несу чушь. – Ничего я тебе показывать не стану. Лучше на зону, за тебя много то не дадут. Ты же живее всех живых. Покажи ей… Очуметь. Может еще тебе подержаться дать? И он не дохленький. Ты бы очень удивилась. Не важно… Ты извращенка что ли? Надо было сразу догадаться.