Пылающие сердца - стр. 28

– Лялька! Как же так? Лялька.

Но и я не сдаюсь. Снова поднимаюсь на ноги, не чувствуя боли, и несусь за ним. Хватаю его за талию и тяну на себя. Ко мне бегут его коллеги. Они уже пришли в себя от неожиданности и уцепились за меня, но я держусь так крепко, как могу, и шиплю прямо ему в ухо:

– Сначала моя мама, потом все остальное.

– Вызовите охрану! Уберите от меня эту сумасшедшую!

Сзади ему под ноги кидается Милаша.

– Не трогай мою маму!

Кто-то подхватывает дочку на руки, но она визжит так, что закладывает уши.

– Там… моя жена, – хрипит Вихров, слегка придушенный моими руками.

– А мне плевать! Ей уже помогают, а мою маму можешь спасти только ты.

– Пусти меня, или я сдам тебя в полицию!

– Попробуй только! Я скажу, что ты отказываешься выполнять врачебный долг, – кричу я ему в спину.

– Ладно. Ты меня достала! Отвезите пациентку на КТ! – приказывает он медсестре.

– Хорошо, Евгений Михайлович.

Доктор цепляется за мои пальцы и пытается оторвать их от своего халата, но я держусь крепко. Тогда он расстегивает халат, и тот остается у меня в руках. Оттого, что тяжесть внезапно исчезла, я снова чуть не падаю на пол.

– Я сейчас приду, – чеканит он слова, глядя на меня в упор. – Только посмотрю, в каком состоянии моя жена. Довольна, стерва?

Я от злости скриплю зубами и яростно кидаю халат на пол. С трудом сдерживаюсь, чтобы его не растоптать. Не отрываясь смотрю врачу в глаза. Суровый взгляд серых глаз из-под насупленных бровей сверлит меня. Я тоже не сдаюсь.

– Попробуй только не приди, придурок!

– Ах, ты!

– Что я?

Иду на него грудью, а в голове мелькают вип-персоны, к которым я могу обратиться за помощью, чтобы наказать этого докторишку.

– Сказал же приду! – пасует перед моей яростью доктор. – Сразу, как сделают КТ.

«Ну и грубиян!» – не к месту мелькает мысль. Точно. Хам! Резкие слова кардиолога задевают. В душе закипает злость. С языка уже готова сорваться колкость, но я держусь: одной вспышки на сегодняшний вечер достаточно.

Неизвестно, сколько секунд длилась бы эта война взглядами и словами, если бы не Милаша.

– Мамочка, я есть хочу, – слышу я хныкающий голос дочки и наконец прихожу в себя.

Что это было? Неужели я способна на такие безумные поступки? Или именно этот человек будит во мне низменные страсти? Я отворачиваюсь и тороплюсь к кровати мамы.

– Пойдем к бабушке. У меня в сумке есть печенье. Хочешь?

– Да.

Мама тяжело дышит, но в сознании. Одна рука ее лежит на груди.

– Мамочка, как ты?

– Ди-на! Что ты устроила?

– Мамочка, не время сейчас разводить сантименты. Тебе помощь нужна. Еще болит?

Мама устало закрывает глаза, но руку с груди не убирает. Ее лицо перекашивает гримаса боли. Я где-то читала, что сердце не болит, а давит, жмет, отдает в лопатку и в плечо. Может, проблема в другом?

– Мама, смотри на меня, – прошу ее. – Разговаривай со мной. Тебя сейчас повезут на КТ (компьютерная томография). Где у тебя болит?

– Везде, – едва слышно выдавливает мама.

Я вижу, как из-под опущенных ресниц выкатывается слеза и стекает по щеке. Мои глаза тоже наполняются влагой. Мне плохо. Так плохо, что я бы с удовольствием взяла мамину боль на себя. Путь лучше мне будет худо, чем моим родным.

Подбегает медсестра Светлана, отсоединяет провода и берется за спинку кровати.

– Штатив капельницы несите, – приказывает она мне и смотрит так злобно, что у меня мурашки бегут по спине.