Пятно - стр. 19
Уже через двадцать минут по окончании совещания генерал Болотов беседовал с полковником Мезенцевым. Официально полковник Мезенцев работал в Газпроме, под прикрытием, «сидел» на должности заместителя одного из Генеральных Директоров этого концерна. В Управлении отвечал за работу со спецагентурой. Её он талантливо создавал, ещё более талантливо использовал. В Управлении был редкой «птицей». Появлялся только на «больших» совещаниях. Так же редко кто его видел в полковничьей форме. Трезв был – почти трезв! – только в такое время, когда за президиумным столом сидел сам Директор конторы. Почти старожил Управления, ветеран, можно сказать, но Мезенцева знали в лицо не более трёх – пяти должностных лиц Управления. И то те, с кем он непосредственно сотрудничал в Управлении. «Своим» он был в другой среде. В этом и была его «фишка», как он о себе говорил. В среде бизнесменов-предпринимателей, олигархов, маргиналов, разных барменов, переводчиков с переводчицами, таксистов, проституток с их сутенёрами, мелких и крупных торгашей-барыг, разных людей в диаспорах, в карманных и просто финансовых учреждениях, дворников, не считая участковых и ментов в различных структурах МВД. Водку с ними пил по-чёрному, но всегда был в твёрдой памяти. Пьяного изображал, что тебе народный артист, честь свою защищал по-актёрски правдиво, за что часто попадал в ментовку. Но всегда отмазывался. Первым тремя выговорами по Управлению, когда Директор заступил на должность, он обязан Директору (за отсутствие на совещаниях, там же за внешний вид и запах алкоголя). Потом генерал-полковнику растолковали, почему его нет в Управлении, и какой он незаменимый классный кадр. Кстати, таких «тёмных лошадок» в Конторе в разное время насчитывалось человек сорок – сорок пять. Они, высококлассные кадры, работая там сям под прикрытием, выполняли разные, негласные, щекотливые для Конторы делишки. В разное время и по различным делам они иногда пересекались между собой. Когда нужно было укрупнить силы, либо перекинуться информацией, либо «специалистами», либо техническими средствами. Все они, как и Мезенцев, официально, по разным причинам числились уволенными из Конторы, на самом деле находились в закрытом секретном списке законспирированных сотрудников ФСБ. Мезенцев, например, не смотря на возраст, обладал прекрасной памятью, знал четыре языка – два Восточных, два европейских, не считая русского. Внешностью и обликом похож был на стареющего азиата, имел лёгкий (внешне) характер, был когда надо хитёр, когда нужно наивен. Много актёрствовал. У многих он считался за своего. В Конторе автоматически дорос до полковника.
– Илья Ефимович, есть одна темка. Нужна твоя помощь. Скажи, что ты знаешь о Владимире-бешеном?
Нарочито испуганно округлив глаза, Мезенцев демонстративно посмотрел по сторонам. Генерал понял.
– Нет-нет, Илья Ефимович, здесь, вне пределов Конторы, чисто. Нас не пишут. На мне прослушки нет. Говорите.
Прогулочным шагом они шли по Лубянке. Мезенцев руки в карманах, генерал – начальственно, за спину.
– О Владимире Петровиче? – Мезенцев скривил лицо, небрежно качнул головой. – А что о нём знать? Бандит. Авторитет. Вор в законе. Общак держит, бывший беспредельщик… со всеми вытекающими. Умный. Рисковый. Я знаком с ним. Но так, опосредованно. Восток Москвы в руках держит и пол страны. Сейчас вроде остепенился. Тише воды, ниже травы, но… Как тот вулкан, я думаю, вспухнет и бабахнет. Бывшими, как известно, беспредельщики не бывают. А что нужно, Сергей Степанович, колитесь, эээ… говорите?