Пять сказок с французским оттенком - стр. 12
– Ну, положим, сердце есть у каждого,… – вступила в разговор Эдит, – вот только не у всех оно доброе,… впрочем, и злым-то оно становиться не сразу,… да и не по своей воле! Вот взять, например Пирата,… ведь он тоже не родился со злым сердцем,… оно у него постепенно стало таким грубым и заскорузлым,… но я думаю, вины его в этом нет, скорей виновата среда, в которой он рос. И я уверена, что появись у него в своё время добрые друзья, то он никогда бы не стал таким коварным и жестоким. Да вы только посмотрите на него,… как ему сейчас бедняге тяжело,… и никто его не пожалеет, никто не поможет. Нет у него ни друзей, ни товарищей, один он во всём мире,… как же это печально… – ответила стрижу Эдит, и заботливо поправив Пирату лапку, ласково погладила его. На что со стороны Пирата тут же последовала странная реакция.
Он жалобно мяукнул, и тихо, с лёгким нежным придыханием замурлыкал. Никто и никогда не слышал от него такого. Вот так, ещё не приходя в себя он уже успел доказать всем, что даже в самом отпетом негодяе может дремать хоть и небольшая, но такая чувствительная толика добра.
– Ну вот, видите, значит с Пиратом не всё так плохо,… и в нём ещё осталось что-то хорошее! Возьму-ка я его к себе домой да попробую выходить бедолагу,… наверняка он не такой скверный, каким хочет казаться… – уверенно сказала Эдит и, не переставая, гладить Пирата, вдруг непроизвольно запела старую мелодию детской колыбельной. От чего все присутствующие изумились ничуть не меньше чем от её добрых слов сочувствия в адрес Пирата. Все были просто поражены её необыкновенным голосом, таким радужным, ясным и жизнеутверждающим.
А Эдит неторопливо продолжая петь, направилась домой. Там она оказала Пирату первую помощь; перебинтовала бедняге лапку, наложила шину и уложила его на специально отведённое для него место. И всё это время Вжик с Чирикой, да и другие птахи удобно расположившись на ветке за окном, наблюдали за происходящим. А ещё через пару минут Пират пришёл в себя и попытался присесть. Эдит тут же поправила ему сползшую повязку и налила полную миску свежего ароматного молока, от которого Пират, конечно же, не отказался, а выпив его, пришёл в полный восторг. Ну а потом Эдит накормила его вкусной колбасой и, укутав в тёплое одеяло, уложила спать. Всех же птах она попросила срочно разлететься по домам, чтоб те не мешали ему своим сумбурным чириканьем. Птахи тут же её послушались и быстро разлетелись.
Пират спал долго, весь остаток дня и всю последующую ночь. И надо сказать сон пошёл ему на пользу. На следующее утро он почувствовал себя гораздо лучше, и даже начал понемногу и самостоятельно ковылять. Однако от приятного гостеприимства Эдит он не отказался и не покинул её, а наоборот остался на какое-то время. А Эдит была этому только рада. Но больше всего радовался её отец, когда узнал, что его девочка может вновь говорить. Да ещё и как говорить, чётко, ясно и уверенно, и более того она теперь начала петь. А уж как она пела, такого невероятного голоса её отец не слышал никогда. Он, будучи и сам одарённым артистом, сразу понял, какой непревзойдённый талант открылся у его дочери.
– Да с такими вокальными данными ты покоришь весь Париж! Ты будешь выступать в самой «Олимпии»! И не только там,… да тебе будут рукоплескать все сцены мира! – восхищённый её талантом не раз говорил ей отец. И ведь он оказался прав. В последующем Эдит стала великой певицей и выступала во всех самых известных залах мира, и, конечно же, в главном зале Франции «Олимпии»! А в знак доброй памяти о своих друзьях воробьишках она взяла себе псевдоним «Пиаф», который на французском языке собственно и означает «воробышек».