Пять сигарет Машимона - стр. 9
Раздался первый звук. Птица чирикнула в ветвях пальмы, открылась скрипучая дверь. Из подворотни выбежала всклокоченная дворняга. Резко остановилась, повела носом в сторону тела, поджала хвост, и припустила прочь.
Спустя время возле Хуана остановились двое грязных мужиков с огромными торбами алюминиевых банок за плечами. Некоторое время они молча рассматривали его, один даже ткнул его палкой в бок. Когда никакого движения в ответ не последовало, и труп оказался трупом, мужики бросились чистить карманы Хуана, дружно стащили с его ног кожаные сапоги. К их сожалению, денег у мертвого не было, только перетянутая банковской резинкой пачка купонов на скидку в магазине дешевой косметики.
Так и пролежал он без сапог, в жиже собственной мочи и крови, до наступления ночи. Ветер кружил разбросанные мародерами купоны. Вечерний полицейский патруль при обходе Богом забытого района наткнулся на мертвеца Хуана, затрещали рации. Приехали люди в обшарпанном пикапе, сфотографировали тело. Несколько крепких мужиков поднатужились, враскачку закинули беднягу в багажник. На большой палец ноги прицепили клеенчатую бирку с номером «320». Нужно соблюдать порядок. Через несколько дней на тесно захороненном кладбище, заваленном истлевшими венками, старыми носилками и пожухлыми цветами появился маленький невзрачный столбик с номером 320, но и его вскоре сбили могильщики, когда копали новую могилу.
***
А что же Салана? Она была в большой прибыли, и самое вкусное ее ожидало впереди. В резной шкатулке ведьмы Кьяры, что досталась после их битвы, лежал серебряный браслет. Для ведьмы позарез нужно получить душу хозяйки браслета. Если охота не завершалась удачей, она стремительно дряхлела, дух смерти скреб когтями ступени ее дома. Она все отчетливо слышала, она боялась. Таким было проклятье Машимона за убийство ведьмы Кьяры. «Не поешь – не проживешь» – кхыкал тогда Машимон.
Душ вокруг много, вон как расплодились. Но большая часть подпорчена и гнилая. Через одну разило затхлостью от алчности. Кислятиной воняли завистливые, а от жадных исходил тухлый запах. Салана не считала себя падальщицей и не желала питаться этой поганью. Зато они пришлись по вкусу ее трофейным духам, когда-то служившим Кьяре. Порченные души она им скармливала, выливала их, как помои свиньям.
Энергия молодых женщин наполняла ее силой, и если охота случалась чаще, то лицо Саланы разглаживалось, кожа принимала живой вид, становилось легче дышать и двигаться. Некоторое время после трапезы она смотрела на окружающий мир глазами своих женщин, в жестах появлялось что-то от них.
Но просто так сожрать душу очередной мало грешившей молодухи она не могла, только через договор с другим, кто отважится погубить невинного человека.
Такие клиенты водились везде: от дорогих вилл до замызганного бара Маркуса. Он с удовольствием брал на себя роль посредника, оповещал Салану и назначал день сделки. Бывали случаи, когда у редких идиотов просыпалась совесть. После игры они приходили в себя от ужаса сделанного, бежали в злополучный бар. Кидали Маркусу деньги, требовали встречи с ведьмой. Деньги уже не были деньгами: в разные стороны летели карточки – рекламки, купоны, обертки от конфет. Маркус с ложным сожалением разводил руки в стороны: Салана ничего назад не возвращала.