Пьяный корабль. Cтихотворения - стр. 11

Служанка-девушка (ну! не ее смутит

Развязный поцелуй) мне принесла на блюде,

Смеясь, тартинок строй, дразнящих аппетит,

Тартинок с ветчиной и с луком ароматным,

И кружку пенную, где в янтаре блестит

Светило осени своим лучом закатным.

Трактира темный зал, и запахи его —

Плоды и виноград – мне будоражат чресла.

В тарелку положив – не знаю я, чего;

Блаженствовал теперь в огромном чреве кресла.

Я слышу бой часов и с наслажденьем ем;

Но распахнулась дверь – аж затрещали доски,

Служаночка вошла – не знаю я, зачем:

Косынка набекрень, испорчена прическа.

Мизинцем проведя по розовой щеке,

Подумала она, должно быть, о грешке;

Припухшая губа пылала что есть силы.

Дотронулась мельком до моего плеча,

И, верно поцелуй возжаждала, шепча:

«Смотри-ка, холодок на щечку я словила…»

Голубовато-желт владыка в бранной славе,

Лошадку оседлал и вот – сидит на ней;

Мир видеть розовым он нынче в полном праве.

Он кротче папочки, Юпитера грозней.

Служивые стоят и отдыхают сзади,

При барабанчиках и пушечках найдя

Покоя миг. Питу, в мундире, при параде,

От счастья обалдел и смотрит на вождя.

Правее – Дюманэ, зажав приклад винтовки,

Пострижен бобриком, при всей экипировке,

Орет: «Да здравствует!» – вот это удальство!..

Блистая, кивер взмыл светилом черным… Рядом

Лубочный Ле-Соруб стоит к воякам задом

И любопытствует: «Случайно, не того?..»

Дубовый, сумрачный и весь резьбой увитый,

Похож на старика объемистый буфет;

Он настежь растворен, и сумрак духовитый

Струится из него вином далеких лет.

Он уместить сумел, всего себя натужив,

Такое множество старинных лоскутков,

И желтого белья, и бабушкиных кружев,

И разукрашенных грифонами платков;

Здесь медальоны, здесь волос поблекших прядки,

Портреты и цветы, чьи запахи так сладки

И слиты с запахом засушенных плодов, —

Как много у тебя, буфет, лежит на сердце!

Как хочешь ты, шурша тяжелой черной дверцей,

Поведать повести промчавшихся годов!

Запрятав кулаки по продранным карманам,

В роскошнейшем пальто – с него весь ворс облез —

Я с Музою бродил под куполом небес,

И мыслями летел к любимым и желанным!

Как Мальчик-с-пальчик – я, волнуясь и спеша,

Бросал зерно стихов – проростки вящей славы;

И, подтянув штаны – потерты и дырявы —

Я отдыхал в горсти Небесного Ковша.

Я слышал шорох звезд в густой пыли обочин;

Был каплями росы мне прямо в лоб вколочен

Густой могучий хмель сентябрьского вина;

Взирая на свои разбитые ботинки,

На лире я бряцал – тянул чулков резинки,

И рифменным огнем душа была пьяна!

Господь, когда равнина стыла,

Когда в сожженных хуторах

Мечи устали сеять страх,

На мертвую натуру с тыла

Спошли любезное свое

Блистательное воронье.

Лететь навстречу катастрофам —

Вот ваш от бури оберег!

Летите вдоль иссохших рек

И вдоль путей к седым голгофам,

Вдоль рвов и ям, где плещет кровь;

Рассыпьтесь и сберитесь вновь!

Кружитесь, тысячные стаи,

Слетясь зимой со всех концов,

Над тьмой французских мертвецов,

Живых к раздумью призывая!

О, вестник – совести тиран,

О, похоронный черный вран!

С небес сошедшие святые,