Путилин и Петербургский Джек-потрошитель - стр. 56
Да, так о чем думал он сейчас? Ах, вот, о старике миллионере. Ну, он и принялся за свое исследование.
После целого ряда розысков ему удалось узнать, что у молодой красавицы купчихи имеется зазноба в лице красавца, молодого мануфактуриста Холщевникова. Это еще более усилило его подозрения об отравлении мужа-старика.
– Да, да, тогда я безошибочно начал выводить мою кривую, – шепчет Путилин, с удивлением замечая, что его недомогание все усиливается и усиливается.
Так же вот, как и теперь, врачи категорически отрицали возможность отравления, приписывая лютую болезнь старика припадкам острого хронического катара. Но он верил в свой орлиный взгляд, в свой поразительный нюх гения-сыщика. И вспоминается ему эта ночь, когда он спас несчастного старика миллионера. Он, спрятавшись за тяжелую портьеру спальни, провел всю ночь на ногах, не спуская глаз с кровати больного. Старик минутами охал, минутами, когда боли стихали, все звал свою ненаглядную супругу Федосью Тимофеевну.
И она входила, здоровая, сильная, блещущая какой-то плотоядной красотой. С дрожью брезгливости и с выражением ненависти в красивых глазах подходила она к своему мужу.
– Ну, что тебе? Опять все охаешь? – чуть заметно усмехалась она. – Ах ты, а еще молодую жену имеешь.
Эти слова приводили старика в необычайное волнение и в состояние как бы бешенства. Он исступленно схватывал красавицу жену за руки и притягивал ее к себе.
– Фенечка, лебедка моя… Постой, скоро поправлюсь, – раздавался его хриплый шепот.
– Поправишься! – насмешливо бросала она, отстраняясь от старика-мужа. – Как же ты поправишься, когда ты почти ничего не ешь? Ты докторов-то умников поменьше слушай, а ешь побольше, вот тогда скорее оправишься, в силу войдешь. Хочешь, я тебе кашки на курином бульоне принесу?
– Хочу, хочу, неси, – с невыразимой нежностью глядя на молодую жену, отвечал Никифоров.
И она приносила свою «кашку» и сама кормила его. Как эта трогательная заботливость мало гармонировала с дьявольской усмешкой ее грубо чувственного рта!..
– Колет… ой, что-то колет, Фенечка! – жаловался старик муж.
– Это у тебя в горле что-нибудь, – успокаивала она его. – Ну, а теперь спи! До утра я больше уж не приду. Сморилась я.
И вот когда она ушла, забыв на ночном столике тарелку со своей «кашкой на курином бульоне», он вышел из своей засады и подошел к кровати больного старика. Тот при виде его испустил подавленный крик ужаса.
– Вор… тать ночной! Господи, кто это ты?.. – заметался в ужасе старик.
– Ради бога, Никифоров, не бойтесь меня! Я не враг ваш, а друг ваш, явившийся спасти вас. Я – Путилин. У меня мелькает мысль, что вас медленно отравляют. Я хочу спасти вас.
– Отравляют? Меня? Кто?.. – схватил он за руку его, Путилина. Глаза его были широко раскрыты от ужаса.
– А вот это я скоро узнаю.
И вот ему вспоминается, с какой трепетной жадностью он принялся в тишине ночи за исследование этой каши. Крик радости вырвался из его груди. Так и есть, так и есть: он не ошибся!
В каше он нашел кусочки истолченного стекла и мелко разрезанной острой свиной щетины, как бы из твердой головной щетки.
– Видите это? – показал он страшную примесь старику миллионеру.
Лицо того исказилось смертельным ужасом.
– Господи, кто ж это? Кто ж злодей-то?
– Вы хотите, чтобы я показал вам этого изверга?