Путевые записки эстет-энтомолога - стр. 14
– Навар пить будете? – предложил Тхэн. – Хороший навар, вкусный.
– Нет, спасибо. Я заварю на печи чаю.
Тхэн пожал плечами, снял чашу с огня голыми руками, напился через край кипятку и снова опустил чашу на огонь. И тут чаша расплеснулась по земле жидкой грязью, а остатки бульона загасили костёр. Чаша оказалась обыкновенным куском глины, чудом сохранявшим форму посуды во время приготовления пищи. Я осторожно выдернул из земли один из прутиков, поддерживавших чашу над огнём, и он легко переломился между пальцами. Вот и верь после этого справочнику, что аборигены Пирены не используют психоэнергию вовне!
Пока я набирал фильтрующим насосом воду в чайник и заваривал на печи чай, Тхэн мановением рук нагнал под берег с поверхности реки ряску и накормил ею долгоносов.
– Чай будешь? – на всякий случай предложил я, когда он снова подошёл ко мне.
– Нет, сахим, – отрицательно покачал головой Тхэн. – Хакусины сами себя обеспечивают едой и питьём.
Я пожал плечами и налил себе кружку.
Смеркалось. С реки потянул свежий ветер, и равнина стала оживать. То там, то здесь начали зажигаться огоньки светлячков, проснувшиеся насекомые заверещали, застрекотали, стали роиться в воздухе. Совсем обнаглевший паук с кулак величиной вскочил мне на кроссовку и впился в неё хелицерами. Я брезгливо сбросил его на землю и раздавил. Затем отставил кружку с чаем в сторону и достал из тюка баллончик репеллента. Не хотелось, чтобы ночью по мне ползали насекомые.
– Не надо, сахим, – остановил меня Тхэн. – Долгоносы этого не любят.
Он взял прутик и очертил на земле вокруг меня квадрат примерно три на три метра.
– Здесь вас никто не тронет.
И он оказался прав. Пока пил вторую кружку, я увидел, как два паука, один за другим бежавших по направлению ко мне, натолкнулись на черту и в панике устремились прочь.
Когда я допил чай, стемнело окончательно. На небе высыпали звёзды, и я, глядя на них, представил, как высоко-высоко, прямо надо мной, в безвоздушном пространстве у самой кромки атмосферы Пирены парит стая Papilio galaktikos. Если я правильно всё рассчитал, то сейчас они атаковать не будут. Подождут, пока мой охотничий азарт притупится. Это должно произойти где-то в середине маршрута. Или ближе к концу.
Я встал, подошёл к мачте автоматического сачка и включил свет. Что ж, поохотимся пока на местных ночных парусников. Если они есть.
Вернувшись, я расстелил в очерченном Тхэном квадрате спальник и забрался в него.
– Давай спать, – предложил своему проводнику.
– Спите, сахим, я лягу позже, – ответил Тхэн. Подтянув под себя ноги, он сел на землю и упёрся ладонями в колени. Лицом он повернулся в сторону предгорья, и его губы беззвучно зашевелились.
– Здравствуй, Колдун, – перевёл транслингатор, уловив неслышные мне звуки. Тхэн посмотрел на меня и плотно закрыл рот. Но напряжённой застывшей позы не изменил.
«Всё ясно, – подумал я. – Каждый вечер он будет таким образом переговариваться с Колдуном. Это плохо. Не знаю, как они это делают, но как бы их переговоры не помешали моей охоте. А точнее – не влез бы между мною и млечником Колдун…» Однако здесь я ничего поделать не мог. Моего запрета на переговоры Тхэн бы не понял и не принял – это его жизнь. К сожалению, проводник не консул, на которого я мог прикрикнуть.