Путешествия. Заметки о российских городах и весях, а также о дальних странах - стр. 34
Пушкинские Горы представляют собой заповедник. Когда-то они были, естественно, не Пушкинскими, а Святыми. Императрица Елизавета Петровна своим указом подарила 50 десятин земли в Псковской губернии Ибрагиму (Абраму) Ганнибалу, который был крестным сыном ее отца, самого Петра I. То есть доводился Ганнибал ей братом. Для ясности скажу, что 50 десятин – это примерно 50 квадратных километров, то есть территория примерно 7×7 километров. Позже сам Абрам Петрович Ганнибал переселился поближе к Петербургу, в Суйду, что неподалеку от Гатчины, а земли в Псковской губернии отдал сыновьям. Напомню, что А. П. Ганнибал был прадедом Пушкина по матери.
Не буду пересказывать историю рода Ганнибалов и самого Пушкина. Расскажу немного о том, что увидел я сам. Пушкинские Горы находятся довольно далеко от Пскова. Сначала надо проехать 55 километров до города Остров, а потом чуть меньше в сторону Опочки. В центре музея-заповедника располагается озеро Кучане. На мой вопрос о странном названии экскурсовод сказала, что ничего странного нет. Название происходит от чисто русского слова «куча». Наверное, это какой-то «пскопской» диалект. На территории заповедника располагаются три усадьбы: Михайловское, принадлежавшее Пушкиным, Петровское, где жил дед Пушкина Иван Абрамович Ганнибал, и Тригорское, где Пушкин нередко гостил у своих друзей помещиков Осиповых-Вульф. Последнее располагается на трех холмах, отсюда и название. Петровское получило название в честь крестного отца хозяина – Петра I, а Михайловское – в честь святого Михаила.
Михайловское надо посетить, если вы хотите понять и прочувствовать Пушкина. Я не фанат его творчества и не большой знаток поэзии, но искренне считаю Пушкина самым великим поэтом. Рассказать в одной строфе историю целой жизни может только гений, коим и был Александр Сергеевич. Вместить в несколько поэтических строк такой объем информации, на мой взгляд, кроме Пушкина, мог только Владимир Высоцкий. Хотя это абсолютно разные люди. И речь сегодня не о Высоцком.
Чтобы не быть голословным, скажу, что уже после окончания Военно-медицинской академии, во время своей службы военным врачом в авиационном гарнизоне я решил выучить наизусть «Евгения Онегина», настолько мне нравился этот роман в стихах. Сказано – сделано. Жил я в съемной комнате у старушки эстонки. Воду надо было приносить, печку топить, умываться приходилось из рукомойника. Для того чтобы побриться, надо было подогреть кипятильником воду. И так далее. И это в конце XX века, и не в сибирской глухомани, а в самой что ни на есть цивилизованной прибалтийской республике Эстонии.
И вот во время бритья я каждое утро открывал «Евгения Онегина» и заучивал одну строфу. А потом шел в гарнизон проверять столовые и повторял не только эту строфу, а все выученное ранее, заканчивая каждый день новой строфой. Таким образом я запомнил наизусть всю первую главу и часть второй. Кто помнит сам роман, тот понимает, что это немало. Во всяком случае, я безостановочно мог декламировать Пушкина минут сорок – сорок пять. И там ведь есть цитаты на все случаи жизни. Поэтому Белинский и назвал этот роман в стихах «энциклопедией русской жизни». Ни убавить, ни прибавить.
Приехав в Михайловское, я представил наглядно, что «деревня, где скучал Евгений, была прелестный уголок». Я увидел это «заднее крыльцо», к которому подавали «донского жеребца», чтобы Онегин мог избежать встреч с соседями. Помните: «Поступком оскорбясь таким, все дружбу прекратили с ним»? Глушь-то была неимоверная, дороги неважные, и добраться даже до соседского имения было не всегда просто. И когда экскурсоводы рассказывают о приезде в ссылку к Пушкину его друга Пущина, тоже все видишь «вживую». В общем, поездка в Михайловское лично мне была просто необходима. Но понял я это именно там.