Путешествие за счастьем. Почтовые открытки из Греции - стр. 12
Отец подтвердил это коротким кивком. Дети пододвинулись еще ближе, чтобы в случае чего загородить собой отца. Даже если бы они и попытались заговорить, их пересохшие губы не произвели бы ни звука.
Акис почувствовал легкое прикосновение пальцев Никоса к своей руке и сделал шаг назад. Они оба подозревали, что Савина уехала не одна. До Никоса на предыдущей неделе дошли кое-какие слухи, но он предпочел не говорить о них своему другу.
Глаза старика блестели от страха, и Акис смотрел на него с презрением. У хорошего отца должна быть власть над дочерью.
Он бросил цветы на землю у ног несостоявшегося тестя, повернулся спиной к этим троим и спокойно зашагал прочь. Никос шел рядом.
Они сели в машину, и Никос рванул с места прочь из деревни. Оба глядели вперед, не поворачивая головы, и хранили молчание. Через пять минут Никос остановился.
– Мы должны решить – когда? – сказал Никос.
– Если, а не когда, – тихим голосом ответил Акис.
– Никаких «если», Акис. Вопрос только в одном – когда?
Они переглянулись. Оба были родом из Мани. Вендетта была у них в крови.
– Я могу взять туда вечером моих братьев, – произнес Никос. – Отца и сына, по крайней мере…
– Нет, – задумчиво возразил Акис. – Есть месть посильнее этой.
– Посильнее, чем прострелить кому-то голову?
– Да. Страх. Вечный страх в ожидании пули. Эта семья будет жить в страхе.
Акис посмотрел в окно. Окинул взглядом пейзаж, увидел море вдали, подумал о том, как далеко успела уехать Савина и надела ли она свое жемчужно-белое подвенечное платье – нифико. Надевала ли она его когда-нибудь вообще? Он пытался контролировать ревность, бушевавшую в нем: его женщина была с другим и вечером ляжет в постель в объятиях другого.
Он повернулся к своему самому старому другу и заговорил медленно, убежденно:
– Савина всегда будет ждать звонка. Где бы она ни находилась, она будет вздрагивать, когда зазвонит телефон. Ее семья не будет знать покоя. Никто из ее семьи.
– И ты вернешься в церковь и предстанешь перед толпой, будешь терпеть унижение? Подставишь другую щеку? Ты с ума сошел, Акис? Рассудка лишился?
Акис не ответил. Он понимал месть лучше, чем его друг.
Они вернулись к церкви; она опустела, теперь на улицу высыпали все.
Женщины отошли в сторону, а друзья жениха сгрудились вокруг него. Акис с удовольствием предоставил своему кумбаросу право давать объяснения.
Родня и друзья невесты были потрясены не меньше, чем все остальные, а помимо того, их охватил страх. Они поспешили уехать из города, кроме тех, кто жил в Нафплионе. Эти отправились домой и наглухо закрыли ставни и двери.
Все, кто остался вокруг Акиса, уговаривали его немедленно начать действовать.
– Нет, – сказал он им. – Еще рано.
Тем вечером на площади остановились часы. Вероятно, тот, кто их заводил, болен. Замершие стрелки показывают без минуты пять. В тот момент много лет назад Акис все еще надеялся. Он не сомневался, что его невеста вернется.
А сейчас он смотрит на мальчика лет восьми, который бежит к фонтану. Там играют две девочки в розовых платьицах. Сорванец начинает скакать вокруг, однако девчушек, похоже, ничуть не беспокоит это вторжение, они делают вид, что вообще не замечают его.
Мальчик в светло-сером свадебном костюме и лакированных туфлях носится по мраморным плитам площади, однако топота не слышно. Если не считать Акиса, он единственный здесь, у кого нет пары, партнера.