Размер шрифта

Путешествие внутрь иглы. Новые (конструктивные) баллады - стр. 66

Нет большей радости для праздного поэта,

чем, Бога предварительно лишив его опор,

и совести протест оставив без ответа,

затеять с ним пустой и бесполезный спор:

для вида упрекнуть его в страданьях мира,

для вида Гудвином-волшебником назвать,

для вида сотворить в нем ложного кумира, —

чтобы для вида его с гордостью свергать.

А главное – чтоб в Ахиллесовой отваге

в том поединке страшном с честью лечь костьми:

хоть только с тенью и хоть только на бумаге,

поднявшись над собой, но больше – над людьми.

Допустим, что окружающие нас вещи действительно созданы богомтворцом, но тогда следы творения должны как-то в вещах присутствовать: скажем, наподобие высокопотенциированных гомеопатических лекарств, практически не содержащих уже действующее вещество, – эти следы поэтому невозможно выявить в чистом виде, как это пытаются сделать философии и религии – ведь они неотделимы от вещей, как сознание от мозга, но их нельзя обнаружить и в глубине вещей, потому что они иноприродны вещам, как сознание иноприродно мозгу.

И вот тогда иным энтузиастам приходит в голову гениальная идея перетряхивать имена вещей до тех пор, пока в результате тряски ни начнут сыпаться из их чрева разного рода иррациональная отсебятина: так заезжий гастролер перетряхивает свои карманы и оттуда с завидной закономерностью являются платки, карты, красочные шары, яйца и даже голуби.

Эту иррациональную отсебятину принято еще называть «откровениями свыше», процесс перетряхивания зовется «поэзией», а энтузиастов-фокусников именуют «поэтами», – и все-таки приходится допустить, что иные из них – о графоманах речи нет – в виде строжайшего исключения и на самом деле говорят языком богов, или по крайней мере, языком Орфея: математическим доказательством такого предположения является тот факт, что они нисколько не стесняются, когда читают свои стихи публично – они в этот момент подобны Адаму и Еве, которые еще не знают, что они нагие и что им поэтому должно быть стыдно.

«Тихо заснуть – и спросонья

слышать, как годы прошли,

и как в лицо твое комья

грубой упали земли, —

а потом жить, как спросонья,

помня, как годы все шли,

и что тебя только комья

ждать будут грубой земли».

Сказано чуточку лживо:

смерть в снах увидеть нельзя, —

так и ползет похотливо

по миру эта стезя.

Имя ей – слово поэта:

чем же оно нас взяло?

тем ли, что порцию света

лишнюю в мрак привнесло?..

XXVI. Баллада о Силе и Славе Поэзии

1. Кредо

Нет для меня поэзии высокой,

где Баха музыка подспудно не звучит,

где ощущенья нет лазури светлоокой,

и полночь сонмом звезд где не молчит, —

где нет последней ясности предмета —

как этот вид привычный за окном —

где нет намека на загадку света,

где не живет ни великан, ни гном, —

где жизнь чуть-чуть мне не напомнит сказку,

суровую не упраздняя быль,

и где не помнит от свирели ласку

колеблющийся на ветру ковыль, —

где в бытии не видится проблемы —

которую не нужно обсуждать! —

и где скользить по острию дилеммы

не означает правде долг отдать, —

где жизни гимн не кажется натужным

не потому, что жизнь так хороша,

а потому что нужным иль ненужным

страданием обижена душа, —

где вечно превозносится горою

какая-нибудь тонкая деталь,

и где, послушным оставаясь строю,

не строится их к небу вертикаль, —

где холодности нет – такой роскошной

к духовной пищи слишком умных дам,

Страница 66

На следующую страницу