Путешествие в Тянь-Шань - стр. 50

Когда мы достигли лесистого гребня, подъем наш утратил свою крутизну; зато лес был едва проходим. Срубленные деревья лежали поперек исчезавшей в густых зарослях тропинки. Даже на полянах травы и кустарники доходили всаднику до пояса, но это были европейские типы растений. При подъеме еще от 130 до 150 метров исчезла береза, и лес сделался совершенно хвойным: к ели и сосне присоединились лиственница и сибирский кедр.

Там же, где попадались крутые скаты, обнаженные от лесной растительности, они были покрыты альпийскими травами алтайской флоры: то были бледно-лиловый водосбор (Aquilegia glandulosa), бледно-желтый мытник (Pedicularis), ярко-желтый лен (Linum sibiricum) и желтый лук (Allium flavum), синие змееголовники (Dracocephalum altaicum и Dr. grandiflorum), алтайские виды смолевки (Silene) и володушки (Bupleurum) и некоторые, впрочем, европейского типа орхидеи (Cymmadenia conopea, Coeloglossum viride) и другие. Еще выше – на 120 метров – начали исчезать лиственницы и ели, да и самые сосны были покрыты хвоей только с западной и северо-западной стороны, а с юго-восточной, под влиянием сухих континентальных ветров, были совершенно обнажены.

Еще выше сосны потеряли характер деревьев и превратились в низкорослый стланец, на полянах между которым появились алтайские формы высокоальпийского характера: низкорослые, с крупными, большей частью яркими цветами. То были одевавшие скалы розовые цветы дриады (Dryas octopetala) и синие – горечавок (Gentiana altaica, pratensis, glacialis, silvestris и obtusa), из которых самая тонкая и нежная, Gentiana glacialis, выставлялась из трещин скал. В тех же расселинах гнездились белые и желтые камнеломки (Saxifraga), патриния (Patrinia rupestris) и многие сложноцветные: мелколепестник (Erigeron alpinum), горькуша (Saussurea pygmaea и S. pycnocephala) и белые пушистые звезды «порезной травы» (эдельвейса – Leontopodium alpinum).

Наконец, объехав длинной дугой с южной стороны вершину Ивановского белка, мы взобрались на нее. Довольно обширная площадь, образующая эту вершину, состоит из множества плоских гранитных скал. Вид с окраин этой площади был чрезвычайно обширен и величествен. Позади дикое ущелье Громотухи замыкалось кряжем Ульбинских белков, между которыми особенное внимание обращали на себя Проходной и Рассыпной. Впереди были видны Тургусунские белки, а влево через Риддерскую долину в поражающей своей синевой дали – Риддерская Синюха и Убинские белки; к сожалению, многие из гор были в это время закутаны облаками. Везде на северных склонах горных вершин были видны широкие полосы и пятна снега, но сплошного снежного покрова, как на Алтайской Белухе или на Тянь-Шане, на всех этих белках не было видно.

Только что мы взошли на вершину Ивановского белка, как сильный ветер нанес на нас облако, задернувшее нас покрывалом густого тумана. На окраине вершины мы нашли стол, поставленный знаменитым ботаником Ледебуром на месте, где он произвел свое измерение. Наступившая сильная непогода помешала мне сделать гипсометрическое измерение. Температура понизилась до 4 °С, в то время как в Риддерске было 14°.

Пробыв на вершине около часа, уже в непроглядном тумане мы начали спускаться по крутому гранитному северо-западному скату, на котором около широких снежных полос роскошно цвели высокие альпийские травы: розовая кортуза (