Путешествие Сократа - стр. 12
Когда старик опустил смычок, Сергей уже спал, пристроившись у теплой печки. Впечатлений этих двух дней оказалось слишком много, и он заснул, согретый теплом своей новой семьи, и ему снилась музыка.
В воскресенье, когда на дворе рассвело, Гершль и Сергей стали прощаться. Сергей старался всё получше запомнить, чтобы в школе в своей памяти вернуться к этим мгновениям. Лицо и голос Сары… смех Беньямина… Авраам, уже успевший уткнуться в книгу… Лия… вот она сидит у огня…
Может быть, подумал Сергей, придет тот день, когда он сам станет таким, как Беньямин Абрамович, у него будет жена, такая же, как Сара, свои дети.
У самого порога Сара присела и заключила Сергея в объятия. Маленькая Лия тоже обняла его. Авраам и Беньямин, прощаясь, пожали ему руку.
– Приходи, когда сможешь, – сказал отец.
– Мы ведь ненадолго прощаемся? – спросил сын.
Старик Гершль только крякнул смущенно, обняв внука за плечи. Сергей взглянул на него и каким-то неясным чутьем понял, что его дед, этот добрый старик, коротавший свои дни в пустом одиноком доме, тоже нашел здесь свою частичку тепла. Выйдя во двор, они еще раз помахали хозяевам на прощанье и направились по тропе в лес.
Людям свойственно забывать телесные ощущения. Всего несколько минут у теплого очага – и мы уже и не вспоминаем, что провели на холоде часы или дни. То ли дело с переживаниями, которые врезаются в память навечно и воскресают при каждом удобном случае. Эти два дня в семье, треск огня в печурке, запах свежеиспеченного хлеба, Авраам и Лия – не кадеты, а самые обычные дети – эти воспоминания не раз потом помогали Сергею продержаться в те трудные дни и годы, которые вскоре наступили для него.
Сергей отстоял немало воскресных служб в школьной часовне. Отец Георгий говорил о райском блаженстве, но Сергей слушал его вполуха – он слабо представлял себе, что такое рай. Эти два дня, проведенные в лесной избушке, стали для него настоящим раем.
Обратно они возвращались в полном молчании, лишь только снег размеренно хрустел у них под ногами да иногда, словно выстрел, раздавался треск сухой ветки, уже не видной под выпавшим за ночь снегом. Каждому из них хотелось сберечь от случайных слов отложившиеся за эти дни мысли и чувства. Да и под ноги тоже приходилось смотреть – спускаться с пригорка стало вдвойне рискованней. Когда Сергею случилось поскользнуться и он уцепился за рукав деда, Гершль сказал:
– Мне так хорошо с тобою, Сократ.
– И мне с тобой тоже хорошо, дедуля, – отвечал ему Сергей.
Скоро уже и школа показалась в виду – ах, слишком скоро, невольно вздохнул каждый из них. Сергей взглянул на деда – казалось, щеки на его лице еще больше запали от усталости. А старику ведь предстоял нелегкий путь домой, в пустой дом, где жили только воспоминания. Сергей вдруг почувствовал непреодолимое желание уехать с дедулей Гершлем к нему, в Санкт-Петербург, но у него не хватило духу признаться в этом. Тем более, вздохнул он, его все равно никто не отпустит.
Они подошли к школьному двору и остановились у ворот.
Никто из них не решался первым сказать прощальные слова. Наконец Гершль, прокашлявшись, опустил свою ладонь на внукову:
– Мой маленький Сократ, что бы ни уготовили тебе грядущие годы, какие бы тебя ни ждали трудности, помни: ты не один на этом свете. Души твоих родителей и твоей бабушки Эстер и дедушки Гершля будут всегда рядом с тобой…