Путь йога. 365 советов по развитию осознанности и сострадания в повседневной жизни - стр. 20

Я живу на склоне гор Санта-Круз и часто поднимаюсь по ним. Когда там оказываюсь только я и моя собака Челси, я поднимаюсь минут пять, затем останавливаюсь и обретаю свою гору. Так тихо, что я слышу: лес дышит в унисон со мной. Тогда я делаю еще несколько шагов и вновь обретаю свою гору. И снова я слышу ритмичное дыхание леса. Еще несколько шагов, еще одно обретение горы. В тишине я чувствую, как жизнь наполняет меня.

Было время, когда я еще не начал преподавать йогу, но у меня имелось множество талантов и возможностей. Я посещал хорошие школы, получил отличную спортивную подготовку, выигрывал стипендии, был призван в армию США, и это был важный опыт. Но несмотря на все это, я не раскрыл свой потенциал – меня погубило пристрастие к алкоголю, которое развилось у меня довольно рано. К моменту начала преподавания я уже какое-то время был трезвенником, поэтому сполна ощутил горечь упущенных возможностей. Йога дала мне второй шанс. С ней я собирался стать не просто талантливым, но человеком, который вмещает все. Я знал, что никто не может предсказать, как все пойдет, что у меня нет оснований думать, что я стану хорошим преподавателем, но это было нормально. Йога не имела ничего общего с успехом или проигрышем, она предлагала отдавать все, что у тебя есть, каждую минуту. Когда я был спортсменом, я соревновался с другими, чтобы выиграть что-то для себя; став учителем, я делал все возможное, чтобы отдать как можно больше. За годы между последним глотком алкоголя и первым проведенным занятием по йоге я видел смерть, но выбрал жизнь и старался жить соответственно сделанному выбору. Прошло почти двадцать лет, но я по-прежнему испытываю безграничную радость, когда делаю все возможное во имя того, что я люблю. Поэтому, когда люди благодарят меня, я отвечаю, что был рад им помочь и что для меня это большая честь.

Я плакал, когда моя реабилитация закончилась. Со старой жизнью было покончено, а та жизнь, которая открылась передо мной, была прекраснее всего, что я мог себе представить. Я оплакивал ту жизнь, которую прожил, но это были и слезы радости, ведь началось что-то новое. Когда я вернулся в свой пехотный батальон, который и отправил меня на реабилитацию, у меня все еще были должностные обязанности. Это не было горьким пробуждением – скорее, это была борьба с остаточными явлениями, от которых я должен был избавиться, чтобы начать новую трезвую жизнь. Мне был хорошо известен круг моих обязанностей, но теперь он проник в мою мотивацию, и я недоумевал, как это произошло. Прошлой моей жизнью руководили страх и гнев, и мне их недоставало. Я не понимал, как без них добиваться цели и почему я должен это делать. Неделю или две я слонялся по своему боевому посту, пытаясь найти что-то, на что можно было бы опереться. Я больше не боялся ничего, кроме возвращения к пьянству, а моя жизнь казалась сказочно прекрасной после первых трезвых ночей, и чувство гнева стало просто ненужным. Гнев и страх ушли, оставив после себя пустоту, которая немедленно начала заполняться. Я вдруг понял, как мне дороги мои друзья. Я начал испытывать уважение к вышестоящим офицерам и ценить их порядочность и доброту. Я увидел свою жизнь в батальоне как что-то, в чем я могу быть полезным, привнося ту любовь, которую я ощущал к своим товарищам. Оказалось, что на любовь можно опереться, как на скалу.