Путь в Обитель Бога - стр. 62
Мне уже не терпелось показать Имхотепу Книгу и узнать, что он о ней думает, но я не хотел продолжать таскаться с ней по Харчевне. Поэтому, когда мы с Бобелом вернулись в мою комнату, я захватил с собой только пачку самых обычных книжек, что набрал в городе. Имхотеп такие знаки внимания с моей стороны ценит. Он скупает или принимает в подарок все книги подряд — у него огромная библиотека, открытая для всех желающих. Но туда мало кто ходит, поскольку большинство завсегдатаев, как и приезжих, из всего богатства сохранившейся печатной продукции предпочитает порнографические журналы.
Я в детстве нырял в библиотеку всякий раз, как выдавалось свободное время. Теперь-то жалею иногда, что делал это, — ведь чем меньше забиваешь голову, тем проще жить. Но и сейчас — нет-нет, да и откроешь книжку где-нибудь на привале, если не слишком устал. До Проникновения мама мне часто читала на ночь сказки, а сейчас любая история о прошлом Земли, и о том, что тогда делали люди, похожа на сказку. Может, в этом дело. Или в моей склонности узнать что-то интересное, побывать там, где никто не бывал, и залезть туда, где заперто, — из-за чего я и стал трофейщиком. Когда много лет назад ко мне по обычаю всех умников подъехал Генка Ждан и вызвался научить меня читать, я с радостью согласился. В ту пору любая книга была для меня чем-то вроде закрытой комнаты, где может лежать что-то полезное. Позже я убедился, что в большинстве книг, как и в большинстве комнат в городах, ничего стоящего нет и быть не может, но тогда откуда ж мне было это знать? Потом я начал учить нукуманский — у Имхотепа были книги и на этом языке. Вот там действительно оказалось много полезного — ведь девять из любых десяти творений нукуманских литераторов традиционно посвящены способам ведения боевых действий против яйцеголовых в условиях Додхара.
Когда мы вошли в общий зал, я в первую минуту подумал, что мы попали на празднование Дня лужёной глотки, — такое здесь царило веселье. Тотигай лежал возле одного из столов, слева от бара. Увидев нас, он приподнялся и показал зубы какому-то бродяге, давая понять, что столик зарезервирован. Бродяга, уже отодвинувший для себя табурет, поспешно отступил к барной стойке, больше похожей на маленькую крепостную стену: она была из камня.
Барсук Беджер, как и всегда, стоял облокотившись на неё, наблюдая за происходящим в зале. Он у нас и бармен, и вышибала, хотя сам шутит, что его следовало бы величать бизнес-координатором и пастырем заблудших душ. С самого начала существования Харчевни между владельцами лавок не прекращались споры, кто из них имеет преимущественное право на торговлю в общем зале. Выяснение отношений редко заканчивалось без перевязок огнестрельных и ножевых ран, а то и чьих-нибудь похорон, пока Беджер не предложил себя на роль посредника. Он никогда не обманывает посетителей и своих поставщиков, с равным усердием продавая самогонку Синяка и виски Уокера; себе берёт скромный процент, позволяющий, однако, вести безбедное существование. Одновременно он всегда готов наставить на путь истинный перепившего фермера или зарвавшегося трофейщика, что делает, кстати, без лишних грубостей, если только нарушитель спокойствия ещё хоть что-то соображает и открыт для увещеваний. Официантками у Барсука работают проститутки — для них это хороший шанс подцепить клиента. Когда же все девушки заняты, Беджер управляется сам.