Путь тарбагана - стр. 24

«Сейчас я тебя поймаю и заберу домой. Постарайся не издохнуть до завтра. А завтра Пашка с тобой разберется…»

Тома сняла куртку и как ловчую сеть накинула ее на собаку. Легкая ткань погребла под собой животное. Снаружи казалось, что оно просто исчезло. Необитаемая на вид куртка плоско и неподвижно лежала в пыли на дороге. Тома встала перед ней на колени, склонилась и осторожно приподняла край. Пусто. Еще немного – тот же результат. Ей казалось, что хитрая тварь затаилась, и, выбрав момент, кинется ей в лицо. Девушка сделала паузу, выдохнула и рывком приподняла полу и один рукав. Под ними лежала узкая черная морда с блестящими глазами, и издавала тяжелый сиплый задыхающийся звук. Тома нахмурилась, убрала куртку и погладила влажную шерсть на боку. Собака повела хвостом и начала приподниматься, чтобы лизнуть ей руку. Требовалось что-то предпринять, и немедленно. Какие-нибудь реанимационные меры. Какая-нибудь еда. Еды с собой не было, но Тома вспомнила про бутылку с водой. А вдруг это жажда? Очень вероятно. Нигде в округе нет доступной питьевой воды.

Тома продолжала гладить собаку, а свободной рукой достала из рюкзака бутылку. Никакой промежуточной тары вроде стакана не подвернулось. Поэтому Тома зубами свинтила крышку, налила воду в руку, и протянула ее животному. Она не успела понять, как все произошло. Только через секунду оказалась совершенно одна, стоящей на коленях посреди дороги среди брызг воды и с прокушенным пальцем.

«Только и всего?» Тома усмехнулась, осматривая свои повреждения. Крошечная ранка сильно кровила. Между тем сердце колотилось, как бешенное. «Для общения с диким зверем надо было надеть рукавицы». Она поднялась на ноги, для очистки совести покричала немножко про Шарик и пошла заканчивать работу. Настроение ее улучшилось. «Никаких издыхающих собак. А только резвые, да еще какие резвые, активные животные. Но какова комедиантка! Мне бы такое проворство».

Тома завела трактор и встала на полосу. Полполя темнело пустотой, половина все еще колыхалась живыми белыми рядами. «Сегодня допашу».

Когда работа была близка к концу, почти совсем стемнело. В закатном небе все ярче и ярче разгорался длинный ровный шрам, повторявший линию дороги. Он светился сильнее молодой неокрепшей луны.

Далеко-далеко на север был маяк. Тома его никогда не видела, но знала, что он там. Это огромное творение рук человеческих восставало среди голой пустыни бессмысленно и неколебимо. Его неприступный обнаженный фундамент высотой с пятиэтажку делал его недосягаемым для пустынных обитателей. Тело маяка на нем было поистине гигантским. Дно Мертвого моря у его подножия было испещрено порогами. Поэтому место это считалось непроезжим. Нигде дорога не подходила достаточно близко, чтобы его башню можно было увидеть даже издали. Не раз Тома проезжала всю северную дорогу с биноклем. Она спрашивала о маяке у старожилов. Все помнили его, но как туда теперь добраться, никто не знал. «Морем…» – был ответ.

Морем.

Впервые она увидела маяк 22 апреля, на старом настенном календаре, висевшем в подсобке начальной школы. Был всеобщий субботник и, пока детвора усердно размазывала грязь по собственным партам, Тома в компании немногих взрослых меняла им воду в ведрах. Рабочий шланг выходил из кафельной стены подсобки первого этажа. Тома спускалась в нее едва ли не в десятый раз, когда календарь вдруг приковал ее взгляд. Среди пыльных захламленных полок, за стопкой ведер и грудой старых деревянных швабр висела выгоревшая картинка. Год был оторван, числа выцвели. На изображении был шторм, и огромная волна била в маяк так, что его колонна полностью скрывалась в брызгах. Оставалась видна лишь часть красного фонаря и решетки, защищавшей смотровую площадку.