Путь домой - стр. 12

Жаль, жаль! Петр подбежал к первому… Тоже мертвый. Ребра не выдержали удара и распороли все внутренности. Вот и лежит теперь, изо рта тонкая струйка крови течет, запеклась уже почти, глаза закатил. Словом, труп.

Говорят, когда в первый раз убьешь – переживаешь, не спишь потом, тошнит тебя или еще что… Ни фига подобного, ничего курсант Виноградов не почувствовал. На него напали – он оборонялся, не он – так его бы убили и оставили здесь лежать. Тяжелое копье со скверной ковки наконечником было тому отличным доказательством. Единственным чувством, которое сейчас испытывал Петр, было легкое сожаление о том, что допрашивать некого. Возьми он хотя бы одного живым – тот бы у него не то что разговаривал, а пел бы как соловей. Курс проведения допросов в полевых условиях был в училище факультативным, но Виноградов посещал его регулярно – мало ли что в жизни пригодится. В конце концов, вдруг надоест профессия пилота и решит он пойти работать, скажем, следователем?

По-хорошему, надо было бы обыскать трупы, но брезгливость Петр преодолеть так и не смог – уж больно от них воняло. Подхватишь еще каких-нибудь насекомых… Используя копье как рычаг, курсант скатил трупы к реке и отправил их плыть по течению, справедливо рассудив, что их или рыбы съедят, или просто изобьет о камни до полной неузнаваемости. Во всяком случае, с курсантом Виноградовым их ассоциировать уже никто не сможет. Трупы кантовать было тяжело – мужики были хоть и бедно одетые, но крупные и достаточно упитанные. Явно не голодали… Ну и хрен с ними. Петр зашвырнул вслед за ними в реку и орудия их производства, в смысле оружие, а не гениталии их папаш, и решительно вернулся к палатке – впереди предстоял долгий день, и надо было позавтракать.

К городу он вышел три дня спустя, когда тело уже окончательно привыкло к новому режиму, а жареная рыба успела изрядно надоесть. Город был… Ну, так себе городишко, прямо скажем. Несколько десятков одно– и двухэтажных домиков, жмущихся друг к другу и окруженных с трех сторон не слишком высокой крепостной стеной из грязно-белого камня. Четвертой стороной город упирался в море, с холма хорошо были видны невзрачные причалы, к которым прибились такие же невзрачные рыбачьи лодки и пара каких-то суденышек, похожих то ли на небольшие галеры, то ли на баркасы-переростки. Вокруг крепостной стены тянулись давным-давно оплывшие от времени, полузасыпанные остатки рва, перед воротами из потемневшей от времени, окованной грубыми железными полосами древесины, был заметен намертво вросший в землю подъемный мост. Словом, полный отстой, как любил говорить его однокурсник Фриц. Бывший однокурсник – Фриц погиб во время крушения «Меркатора», до конца не покинув пост управления огнем…

Это был последний день, когда Виноградов ночевал в палатке, – он решил пойти в город с утра, а то, попав туда под вечер, без денег, не зная местных реалий, ничего не стоило вляпаться в неприятности. Конечно, с парой бластеров можно было спалить дотла этот набор антиквариата, по недоразумению называющийся городом, раньше, чем его жители сказали бы «мяу», но зачем впадать в крайности? Курсанту хотелось попасть домой, а не завоевывать этот несчастный остров. Раз так, стоило договориться, а не начинать стрельбу с двух рук, тем более что как раз этим экзотическим искусством Петр владел из рук вон плохо.