Путь Черной молнии 2 - стр. 102
Не так давно, когда они изредка встречались по делу, у него постоянно возникало чувство, что его любовь останется безответной. Он переживал по этому поводу. Но, если судить по мужественному характеру, то он мог держать себя в руках, а при надобности приглушить чувства, не давая им захлестнуть себя, как это случается со многими влюбленными мужчинами.
Открыв скрипучую дверь, он вошел в темный сарай. На земле просматривалась лужица свернувшейся крови, уже высохшей и почерневшей от времени. Слева – дощатая углярка. Прямо, располагалась дровница. И больше ничего, что могло привлечь его внимание. Он еще раз посветил фонариком в угол поленницы и заметил скомканную бумажку. Пробравшись по раскинутым дровам, он подобрал бумагу и вышел на свет. Разгладив ее, удивился – это была справка об освобождении заключенного из мест лишения свободы. Зэки называют ее по-иному – «портянкой», потому как она довольно длинная. В уголовной среде встречаются индивидуумы, отбывшие срок раз десять и имевшие массу разных статей, которые вписываются в такую справку. При этом, обязательно указывается: каким судом и на какой срок владелец данного документа был осужден или откуда освобождался из мест заключения.
Справка, когда-то принадлежала женщине: Коноваловой Анастасии Дмитриевне, 1938 года рождения, дважды судимой. Последний раз освободилась из женской колонии № 9, село Раздольное, Новосибирской области. В нижнем левом углу под печатью, располагалась ее фотокарточка. На Сергея с фото смотрела вполне симпатичная женщина, средних лет, со светлыми волосами и прямым, строгим взглядом. «Как эта справка очутилась здесь? Может быть, к Николаю заглядывали знакомые женщины из числа бывших зэчек? Кому-то эта справка стала без надобности и от нее избавились, бросив в угол сарайки».
Опыт и интуиция подсказывали Сергею, не выбрасывать документ, а свернуть и положить в карман. Рассуждая логически о статусе владелицы данного документа, Брагин отправился к железнодорожному вокзалу, где обычно девицы такого рода промышляют круглые сутки.
Он зашел в комнату милиции. Предъявил удостоверение майора и, показав справку, спросил старшину:
– Эту гражданочку в районе вокзала не видели?
– А вы, собственно, товарищ майор, из какого ведомства будете? Смотрю форма на вас не наша.
– О Конторе Глубокого Бурения слышал?
– Товарищ майор, извиняюсь, по долгу службы должен бдительность проявлять, – оправдывался старшина перед офицером.
– Ну, так видел ты эту дамочку?
– А что, обокрала кого? – не отвечая на вопрос, спросил дежурный.
– Ага, типа того, – с оттенком сарказма ответил Сергей, – нашим органам от УГРО поступило сообщение, что вот эта женщина на вокзале смошенничала, обманув одного проезжего гражданина, а он оказался служащим из серьезной «конторы». Ну, так ты ее видел?
– Ну-ка, ну-ка, товарищ майор, подождите, я сейчас.
Старшина подошел к камере, где содержались задержанные на вокзале проститутки и граждане в состоянии алкогольного опьянения.
– Эй, Гаврилова, ну-ка подойди сюда. Вот смотри, знаешь эту лярву?
Он показал ей справку с фотографией. Гаврилова, подбоченившись, брезгливо бросила:
– Я своих, мусор поганый, не продаю.
– Дура ты неумытая, я ж не прошу тебя сдавать ее, а спрашиваю, видела ли ты эту особу?
– Да пошел ты! Тебе надо, ты и ищи.