Пустые Холмы - стр. 55
– Сева? – прозвучало еще раз, теперь вопросительно.
Он с удивлением различил на одной из кроватей Катю. В слабом свете кристалла ее глаза блестели. Он поднялся и подошел к ней, понимая, какой провальной была эта идея – начать общаться ближе. Он ведь знал, что сегодня на Боевой магии она тоже получила травму, но даже не вспомнил об этом. Едва переступил порог лазарета, как все в мире сузилось до одной точки: до Водяной колдуньи.
Это был первый дождливый день с начала осени. Небо заволокло, и редкие капли тяжело забили по крышам. Целительский дом на севере города первым попал под дождь, тучи хлынули дальше и накрыли весь Росеник. Севе пришлось спуститься со старого клена, где так хорошо думалось. Клен печально зашелестел на прощание, но Сева к тому времени уже миновал лестницу и скользнул прямиком в кабинет отца. Сегодня Даниил Георгиевич должен был принимать кого-то из родовитых магов и, по мнению Севы, вряд ли захотел бы долго с ним разговаривать. В этом и состоял расчет.
Целитель застыл, держа перед собой книгу. Сева подошел ближе.
Даниил Георгиевич взял колбу с зельем, отмерил ложкой нужную дозу и вылил в котелок. От котелка тотчас повалил густой пар.
– Если рядом положить стебель кровохлебки, такой реакции не будет.
Целитель повернулся:
– Привет. А говорил, что на этой неделе останешься в Заречье.
Сева обошел столик и устроился в отцовском кресле. Начать было не так-то просто.
– Ты мне не рад?
– Я? Очень рад. Но ты обычно не жалуешь нас своим присутствием, вот я и удивляюсь твоему возвращению.
– Хотел кое-что спросить.
Даниил Георгиевич бегло взглянул на часы, Сева тут же воскликнул:
– Много времени не займу.
– Я и не против, но сам знаешь, скоро придут…
– Да-да, Юля меня предупредила. Итак, не будем тратить твои драгоценные минуты попусту?
Целитель отнес котелок в очаг и вернулся к сыну.
– Когда разговор начинают подобным образом, он чаще всего касается чего-то неприятного. – Даниил Георгиевич вытянул из-под стола табурет и уселся напротив Севы.
– У меня пара вопросов насчет Водяной колдуньи.
– Неожиданно! Если честно, не думаю, что знаю про нее что-то особенное. Ее колдовство почти не изучено…
– Скажи, до Купальской ночи, когда я нашел ее на реке, до того приступа… она не умела колдовать?
– А, ты об этом! Кажется, нет. Мсье Феншо как-то упоминал, что всегда ощущал ее силу, но сила эта будто спала.
– И проклятие на нее не действовало, верно?
– Нет, не действовало, – ответил Даниил Георгиевич. Внутри уже зародилась тревога, которая могла быть понятна только родителю. Что-то необычное было и в интересе Севы к Водяной колдунье, и в его магическом фоне, и даже в интонациях, с которыми он задавал эти вопросы.
– Проклятие проявилось только в ту ночь? Только после того, как я зачаровал воду?
– А-а, кажется, я догадываюсь, о чем ты. – На этот раз целитель усмехнулся. – Да, именно твое колдовство заставило проснуться и ее магию, и магию проклятия.
Сева кивнул и уставился на книжный шкаф. Там на полке стояла одна-единственная фотография.
– Но ты же понимаешь, что это ничего не значит?
– Разве? Проклятие заработало от моего колдовства.
– Скорее всего, оно заработало бы от любого колдовства.
– Да брось, неужели мсье Феншо не применял к ней никаких чар?
– Возможно, повлияло большое количество совпадений, – возразил Даниил Георгиевич. – Время, место и твои необычные силы, разбудившие магию Воды в реке и в теле Полины.