Пустой человек - стр. 16
Молодой? Ну, сорок два против шестидесяти – да, наверное…
– У меня деньги лежат в сберкассе, – не дожидаясь моего ответа, продолжал сосед. – Я сейчас помру, там на похороны, то, это, короче, хватит. Я о другом. Хочу внучке подарок сделать на пятнадцать лет, чтобы на память… Ничего не понимаю, что им дарить сейчас, чтобы надолго?
Он остановился и, тяжело дыша, оперся плечом о стену.
– Компьютер какой-нибудь, а, Андрюш? Чего у них там сейчас, планшет?
– Не знаю, Леонид, может, лучше кольцо какое или перстень? Планшеты эти на год–два, потом устарели и в помойку. А украшения на всю жизнь.
– Да я в них не понимаю ничего, – задыхаясь, ответил он. – В компьютерах, правда, тоже…
Лязгая подставкой с капельницей, навстречу медленно прошла женщина в халате и платке, повязанном низко, по самые брови. По то самое место, где раньше были брови.
– Я и сам не силен, Леонид. Но, думаю, лучше украшения. Дочка придет, ты у нее уточни. Я бы кольцо подарил, а ты – как знаешь, конечно.
Он медленно кивнул, отлепился от стены и пошел дальше.
Чертов коридор! Я после первой химии в нем пару раз падал, пока добирался от туалета в палату. Просто зеленеет все перед глазами, ноги становятся ватными, и начинаешь оседать вниз как мешок. Один раз посидел на корточках и умудрился встать, дойти, а во второй медсестры совали под нос нашатырь и вели под руки.
Я присел на неудобную скамейку, стоявшую у стены. Что-тои сейчас идти было тяжеловато, да и не сильно пока приспичило. Лучше отдохнуть.
Леонид скрылся за углом, а я вот посижу пока.
– …точно тебе говорю, коллега! Ему к нам надо, только к нам. Видишь, жалость в сердце осталась, сочувствие к ближнему, а, стало быть, и любовь.
Тот, что в белом, вертелся где-то рядом, но за пределами зрения.
– Да так себе человечек-то, что ты его к себе тянешь? – Черный говорил еще медленнее, чем раньше, растягивая слова как магнитофон с севшими батарейками. Хотя, кто их помнит сейчас, магнитофоны. – Врал, воровал, женщины опять же. Чего там у вас еще в заповедях? А, гордыня непомерная.
– Но ведь раскаивается… – пискнул тот. – Есть еще…
– Да ну тебя, чувак! Куда ему раскаиваться – он грешник же конченый! Кстати, ты в курсе? Он ведь нас слышит. Видно, скоро уже ко мне, скоро.
Я прищурился и посмотрел налево. Мой защитник выглядел растерянным. Он шевелил губами, стараясь придумать ответ, и с сомнением посматривал на меня сверху.
– Шли б вы куда подальше, а? – прошептал я. – Оба. Я бы лучше пожил еще. Еще немного. Хоть до того, как своим внучкам начну подарки выбирать.
Раздался холодный смех, медленный и тяжелый. Словно Черный отродясь не знал, как это делается и учился смеяться прямо на ходу.
– Нет уж, человечек! Тебе все, конец. Вопрос только, куда потом. Сам-то как думаешь, Андрюша?..
Я закрыл глаза и откинулся на спинку скамейки, заставляя рассеяться застилающий глаза туман. Было почему-то очень нехорошо, зря я без надобности поперся в коридор.
– Да какая мне разница – куда потом, – прошептал я. – Не мне решать, мы все в одном круге заперты. Что при жизни, что потом. Везде хорошо, где нас…
Белый замолчал. И мы сидим тихо, перевариваем услышанное.
– Ты к чему это рассказал? – наконец спрашивает мама. Как ни странно, тон у нее не равнодушный. Заинтересовалась сказкой.