Пустой - стр. 10
– Может, приехал на чем-нибудь? – без особого усердия предположил участковый, попутно думая о том, что надо немедленно послать своего лопоухого сына «на жуки», то есть, вручную собирать с картофельной ботвы в ведро колорадских жуков и личинок, чтобы потом влить туда керосина и поджечь. Занятие гадкое, но более действенного способа борьбы с американской заразой в Упрягине не знали.
– На чем приехал? – допытывался Воронцов, выжимая носки, а затем массируя пальцы ног. Он явно тоже думал о чем-то другом: о бане или еще о чем.
Участковый сделал вид, что задумался. В конце концов, это не его обязанность – вычислять преступника. Пусть следак извилинами шевелит, ему за это деньги платят.
– Ледяные, – бормотал Воронцов, забыв о своем вопросе. – Ну просто ледяные… Ты берег хорошо осмотрел?
– Хорошо, – не вполне уверенно ответил участковый.
– А что это там круглое торчит из воды?
Шурик вытянул шею, глядя туда, куда махнул Воронцов.
– Вроде, ведро.
– Вроде ведро… А почему не достал? Ведь это, может быть, ценное вещественное доказательство. Кстати, Шурик, а молодые бабы в вашей деревне есть? Или одни мамонты остались?
Так вот он о чем думает! Шурик криво улыбнулся, показывая редкие порченые зубы, но отвечать не стал. На то была причина: следователь не определился в терминах. Какой возраст женщины он имел в виду, говоря «молодые бабы»?
– Понятно, – ответил Воронцов, по-своему расценив его молчание.
Ему было лень идти в воду, но еще большее недовольство он испытал бы от нетерпеливого ожидания, пока участковый, кряхтя и беспрестанно вытирая с козырька пот, сядет на траву, начнет расшнуровывать свои громоздкие, похожие на ортопедические, ботинки, стаскивать их, стыдясь дырявых несвежих носков. Закатав штанины, следователь зашел в воду. Он с удовольствием прошел вдоль течения по песчаной отмели, ощущая под пятками ровный податливый песок, потом нагнулся и поднял ржавое гнутое ведро, к ручке которого прицепилась темная тряпка, похожая на пучок водорослей.
– Нам с тобой, Шурик, придется вместе пуд соли съесть, – с мягкой нравоучительностью сказал Воронцов, возвращаясь на берег. – А ты уже халтуришь. И баню не предложил, пока я сам не напросился. Я понимаю, что все это тебе на хрен не нужно, но совесть все же надо иметь!
– Так я же… Я, Юрий Васильевич, считай… – забормотал Шурик, пожимая плечами и краснея.
– Значит, девок в деревне нет, – подытожил Воронцов. – Ну, а сало, на худший случай, у тебя есть?
– Сало найдется, – охотно подтвердил участковый и подумал, что сало у него не ахти какое свежее, с зимнего забоя, и уже изрядно пожелтело. Но если предложить его под самогоночку, то сойдет и такое.
Воронцов вышел на берег и опустил ведро на траву. Потом выжал тряпку и поднес ее к носу. Поморщился и кинул тряпку в ведро.
– Соляра… Эх, руки испачкал!
– У меня платок есть! – вспомнил Шурик и полез в засаленный карман брюк.
– Твоим платком только бешеных коров усмирять, – уклонился следователь от услуги и стал натягивать носки. – На машине он сюда приехал, Шурик, на машине… Потом решил ее помыть. Зашел по щиколотку в реку, чтобы наполнить ведро…
Воронцов замолчал. Носок плохо натягивался на мокрую ногу. Участковый решил, что следователь предоставляет ему возможность логически завершить версию.