Пустошь, что зовется миром - стр. 13
– Я была втянута в беспорядки и последовавший за ними кризис, связанный с вопросом престолонаследования, советник. Бушевало насилие, и это оказалось тяжело – и в личностном, и в профессиональном плане. Поэтому, как только я заручилась обещанием нового императора не покушаться на нашу независимость, мне захотелось отдохнуть. Некоторое время.
– И вы вернулись домой.
– Да, я вернулась домой. «Пока еще хотела вернуться».
– Вы провели здесь уже месяц, но так и не перезагрузились в новую имаго-машину для вашего преемника на этом посту, посол. Хотя вы прекрасно знаете, что наша предыдущая загрузка категорически устарела, а ни одной вашей у нас пока нет.
«Черт. Вот, значит, чего ей надо. Она хочет знать, сработало ли повреждение моего имаго…»
<Значит, ты все же веришь, что она нас повредила>.
«…в данный момент верю».
– Мне это не пришло в голову, – сказала Махит. – Еще и года не прошло… простите меня, это мой первый в жизни год с имаго. Я предполагала, что существует какое-то расписание с отправкой напоминаний.
Она искала себе оправдание, ссылаясь на собственное бюрократическое невежество. Это, по ее мнению, должно было еще и послужить щитом – пусть и временным, пусть и ненадежным, – мешающим Амнардбат узнать, что у нее, Махит, было целых два имаго. Перегрузка информации приведет к ее разоблачению и быстрому наказанию за этот маленький обман. Махит понятия не имела, какое наказание предусмотрено на Лселе за такие деяния и предусмотрены ли за это наказания. Она хотела надеяться, что нет, не предусмотрены. Ее поступок явно вступал в противоречие с заведенным порядком. И конечно, она пошла на него через муки совести, корчась от стыда, – но все же пошла.
<Ты сожалеешь…>
«Нет. Ты был мне нужен. Мне все еще… нужны мы».
– Конечно же, есть расписание, – сказала Амнардбат. – Но мы в «Наследии» – и сейчас я говорю за всех – проводим политику поощрения тех, кто пережил важные события или имеет достижения и готов перегружать записи со своего имаго чаще, чем это предписано календарем.
Махит из вежливости откусила еще немного лепешки, которой была обернута рыба, разжевала ее и проглотила, преодолевая спазм в горле.
– Советник, – сказала она, – теперь, зная о действующих правилах, я, конечно, могу записаться на сеанс к перезагрузчикам. Вы хотели побеседовать об этом? Очень мило с вашей стороны приготовить для нас столько рыбы и настоящую лепешку, хотя вы вполне могли просто отправить мне сообщение.
«Пусть поразмыслит над моим намеком о растранжиривании ею ресурсов», – подумала Махит. Несколько поколений назад советников «Наследия» наказывали и за меньшие нарушения. Та имаго-линия больше не передавалась новым советникам. Законсервированная, хранящаяся где-то в банках записанных воспоминаний, она считалась непригодной: тот, кто отдает приоритет собственным целям перед утвержденными испокон веков потребностями станции, не должен влиять на советника, посвятившего себя сохранению непрерывности существования станции.
<Ты настолько умна, что это вызывает раздражение>.
«Некоторые весьма милые тейкскалаанцы и мой имаго вступили в заговор с целью научить меня превращать знания в оружие».
Но Амнардбат сказала: «Это не любезность», и тут Махит поняла, что она недооценила советника, потому что недооценила причины ее поведения, предполагая, что советником можно манипулировать так же, как тейкскалаанцами – с помощью аллюзий и интерпретаций.