Пусть ты умрешь - стр. 34

Они спали в роскошном номере с огромной кроватью, подолгу гуляли по песчаному пляжу, ходили на ланч и обедали и бесконечно пили марочное шампанское и дорогое белое вино.

Рэд рассказала психологу обо всем.

– И когда же пошло не так? – спросила Джудит Биддлстоун, когда она закончила.

Рэд пожала плечами:

– Трудно сказать. Наверное, не так пошло еще раньше, чем мы встретились.

Психолог ждала.

– Проблемы у него начались в детстве.

– Какие проблемы?

– Думаю, над ним надругались.

– Почему вы так думаете?

– Он проговорился пару раз. Это и навело меня на мысль…

– Что именно он сказал?

– В общем-то не так уж много. Иногда, когда злился, вспоминал свою мать, называл ее дрянью. Брайс не терпит, когда курят, и я старалась не попадаться ему на глаза с сигаретой. Но однажды попалась, и он сказал, что я такая же, как его долбаная мамаша. Только говорить о ней все равно не захотел. Я пыталась… ждала, что он раскроется, но он только сердился каждый раз. Сильно сердился. И я перестала расспрашивать.

– Итак, когда вы спрашивали его о детстве, он сразу же начинал сердиться. Вы это хотите сказать?

– Да.

– И по-вашему, причина в том, что в детстве он подвергся насилию?

– Такое ведь случается? Дети, подвергшиеся насилию, сами, вырастая, становятся насильниками.

– Бывает и так, но вопрос не столь прост. Связь более сложная, чем просто причинно-следственная. Мне интересно, что вы вывели из поведения Брайса именно такое заключение. Как думаете почему?

– Он помешан на контроле. И на аккуратности – всегда все поправляет. – Она невесело усмехнулась. – Птичка испачкала машину – и он уже в бешенстве. Будет мыть, полировать, опять мыть – всю машину. А если учесть, что он живет у моря, где всегда чайки, такое случается постоянно.

– Вас это тоже касалось?

– Да. Чувство было такое, будто ходишь по яичной скорлупе. Все время стараешься не сделать что-то, что могло бы его завести.

– И вы решили, что он такой из-за случившегося с ним в детстве?

– Помню, он как-то сказал, что я поняла бы его лучше, если бы знала, что сделали с ним родители.

– Хотите рассказать?

– Брайс все время говорил, что я никудышная. Не умею готовить, плохая любовница. Что заниматься со мной любовью то же самое, что трахать дохлую рыбину. И я ему верила; наверное, до сих пор считаю себя ни на что не годной. Я потеряла к себе всякое уважение. Но потом, унизив меня, даже ударив, он начинал плакать, просить прощения, обещал исправиться. В один из таких моментов, моля о прощении, Брайс и сказал, что я поняла бы его лучше, если бы знала, что сделали с ним его родители.

– Он объяснил, что имел в виду?

– Нет, он никогда не говорил об этом. Я решила, что, должно быть, случилось нечто очень плохое.

– Вы сами говорили, что много раз, в поздний период ваших отношений, звонили в полицию. Так?

– Да. Один полицейский, молодой констебль из патрульной службы… Споффорд… Боб Споффорд… Он был особенно добр ко мне. У него в детстве случилась похожая ситуация, его отец измывался над матерью. Это он помог мне связаться с «Проектом «Убежище». И он постоянно убеждал меня порвать с Брайсом.

– Можете объяснить, почему вы тогда не воспользовались советом констебля Споффорда и не оставили Брайса?

Рэд пожала плечами:

– Не знаю. Может, Брайс меня запугал. А потом он всегда так раскаивался. Наверное, я думала, что могу ему помочь.