Пусть говорят - стр. 5

– Кофе хочешь? Мы уже выпили.

Я наконец-то перестала изображать завязанную узлом кочергу и превратилась в столб, но говорить по-прежнему не могла.

– Познакомься. Это Анатолий, – догадалась проинформировать меня подружка.

Парень радостно оскалился:

– Ага! Давай уже знакомиться. Да ты заходи. Чё стала?! Не боись. Не кусаюсь. Я тебя Ленусик буду звать. Клёвое имя. Отпадное. Угу?! – он причмокнул в очередной раз и снова осклабился:

– Ты это…Ленусик! Меня тоже можешь попроще – Толян. К чему нам китайские церемонии? Мы ж не узкоглазые.

Ну и фрукт! Откуда, интересно, он взялся?! А Танька?! Знает ведь, что я ненавижу, когда она называет меня идиотским именем Ленусик! Да ещё посторонним представляет меня этим мерзким словом. А я ещё собиралась играть роль гостеприимной хозяйки, чтоб не опозориться перед посторонним человеком. Была у меня такая мысль, мелькнула в то самое первое мгновение, когда я оправилась от шока.

С Таньки я живьём шкуру сдеру сразу, как только гость ретируется, – думала я, – а пока этикет придётся соблюдать.

Теперь мои намерения резко переменились. Фигушки вам, а не гостеприимство! Чихать я хотела на все подряд этикеты!

– А я ничего не имею против китайцев и их церемоний, – холодно произнесла я и поинтересовалась:

– Что вы здесь делаете, – я на секунду умолкла и ехидно закончила, – Толян? Я вас в гости не приглашала.

Танька подхватилась с дивана:

– Ну чего ты, Лен? Толик номером ошибся. Мы поболтали немного. О том, о сём. Мне скучно было, вот и пригласила его в гости. Он, между прочим, не-же-на-тый, – произнесла она по слогам.

– И что?! – вызверилась я и пригвоздила любимую подругу к полу злобным взглядом.

Танька озабоченно нахмурилась и заюлила:

– Ну-у-у, ты тоже не замужем, вот я и подумала…

– Мне не интересно, что ты подумала! – рявкнула я. – Думать – это не для тебя! Процесс такой сложности ты не успела освоить за прожитые годы. Тебе для этого ещё лет триста надо.

Испепелив подругу негодующим взглядом, я повернулась к незваному (уточню, не званому мною) гостю и гаркнула во всю мощь, на которую только оказалось способным моё горло:

– Подъём! И на выход! С вещами! Быстро!

Он заполошно вскочил и бросился к двери, на ходу выговаривая с заметным ужасом в голосе:

– Ясно, чего не замужем. Небось надзирательницей в тюрьме работаешь. Кому такая на фиг нада.

Закрыв дверь за сбежавшим несостоявшимся женихом, я вернулась в комнату.

Танька успела каким-то чудом приготовить кофе и, льстиво улыбаясь, несла мне чашку, приговаривая на ходу, как заботливая бабушка:

– Утомилась на работе. Попей горяченького. Отдохни. Тебе ж надо отдохнуть. После трудов-то праведных.

– Ты зачем, идиотка, кого попало в дом пускаешь?! – сходу отвергла я мировую. – Проходимцев пруд пруди. Люди решётки на окна ставят, а ты?! Ну, чисто дура деревенская!

Танька нисколько не смутилась, поставила кофе на столик и укоризненно посмотрела на меня:

– Сроду в деревне не была. Я о тебе, между прочим, забочусь. Вот уеду, а ты опять в пустой квартире одна. Я за день чуть не свихнулась…

– Чего тебе свихиваться, – перебила я подругу уже гораздо спокойнее, – ты от рождения чокнутая! А ко всяким аферистам тебя прямо магнитом тянет!

Зазвонил телефон. Я подпрыгнула от неожиданности, а Танька спокойно взяла трубку.