Пушкин в Голутвине. Герой не своего романа - стр. 19

Пока я ломал голову, телефон зазвонил, избавив меня от необходимости принимать решение.

– Привет, голубчик! Пойдем гулять? – спросил Викин голос.

– Привет как дела я не купил себе новое пальто и не знаю что там по радио говорили на счет погоды но я очень хочу пойти с тобой гулять, – скороговоркой, будто боясь опоздать, выпалил я.

16

– Ого, ничего себе! Бедный маленький поросенок, кто это тебя так? – Вика кончиками пальцев прикоснулась к моим разбитым губам.

– Не знаю, – ответил я, подумав, что мне отчего-то ни капельки не противно, что Вика обозвала меня поросенком. – Зато знаю, что сейчас я с тобой, и что это хорошо.

– Ты и вправду так думаешь?

– Конечно. Иначе, с какой стати я стал бы так говорить?

– Ты что, действительно не знаешь, зачем люди врут? – удивилась Вика.

– Привычка такая, – я пожал плечами. – Чаще бывает проще соврать, чем объяснять подробности и детали. Например, если бы я ночью призвал Сатану и до утра играл с ним в «крестики-нолики», а потом кто-нибудь спросил бы меня, почему я весь день зеваю, то я бы соврал что-нибудь на счет головной боли, не дававшей уснуть.

– Вот ты снова врешь, – Вика улыбнулась. – Твоя привычка в том, чтобы в начинку одного пельменя упихать что-нибудь несопоставимое, вроде Сатаны и «крестиков-ноликов». Чтобы держать марку тебе приходится врать – придумывать самого себя на ходу. А заодно и тех, кто станет спрашивать, почему ты зеваешь.

– Получается, что я вру, чтобы оставаться самим собой?

– Надеюсь, что только для этого. Иначе я бы в тебе разочаровалась. И это было бы плохо для меня. Потому что моя ложь в том, что я тобою очарована. Я бы стала агентом с проваленной легендой, а для таких только один путь, – Вика провела указательным пальцем поперек своего горла.

– Ты врешь, что веришь в мою ложь, но говоришь мне, что я вру? – я понял, что запутался.

– Да ты ведь не хуже меня знаешь, что существует только человек, а его личность – выдумка. Чистой воды фикция, – ответила Вика. – Чья-то личность – это фантазии только ее владельца, а бывают и коллективные вымыслы. Например, чтобы выдумать Ивана Грозного или Пушкина потребовались десятки поколений и миллионы людей. А тебя придумываем мы с тобой.

– Это хорошо или плохо?

– Зависит от того, как мы соврем – хорошо или плохо, – Вика поцеловала меня. – Я вот о тебе только хорошее вру, потому что люблю тебя.

– Или любишь меня, потому что врешь обо мне складно? Точнее, врешь, что любишь.

– Голубчик, ты же понимаешь, что ни мне, ни тебе не узнать, существуешь ли ты где-то кроме моей головы, – Вика воздохнула. – Но мы оба знаем, что в ней ты определенно существуешь. И раз уж голова по праву принадлежит мне, то в ней я могу делать с тобой все, что вздумается. А мне вздумалось тебя любить. Такая вот ложь.

– Но все что ты говоришь по поводу меня в твоей голове справедливо и для тебя в моей, – возразил я.

– Приятно это слышать, – улыбнулась Вика. – Значит, у нас полная гармония и взаимность.

– Но если все это ложь, то правдой должна быть полная противоположность. То есть, в действительности мы ненавидим друг друга?

– Глупенький. Противоположностью является то, что ты не живешь в моей голове, а я – в твоей. Потому что голов у нас нет, как нет и нас самих. И никто никого не выдумывает, потому что выдумывать некому.