Пуля для штрафника - стр. 22

Русские сыпали мины на позиции «пятисотого» батальона около часа. Казалось, они хотели сровнять высокий, обрывистый правый берег с линией водной поверхности.

Вольф, несмотря на плотный огонь минометного обстрела, успел разузнать о нескольких раненых в первой роте. Их окоп располагался на склоне обрыва, повернутого к реке. По ним со стороны русских стрелять было намного удобнее. По первой роте «пятисотых» с того берега работали два расчета «сорокапяток». Мощность небольшая, но действовали они безотказно. И безнаказанно. Отсюда и потери. Остальные роты помочь ничем не могли. Сидели, вжавшись в дно своих окопов, под непрерывным градом русских мин. Хотя со своими проклятыми минометами они могли достать штрафников где угодно.

Русские усиленно гребли всеми подручными средствами, стараясь преодолеть стремнину. Русло реки делало здесь резкий поворот, и течение чем ближе к середине, тем заметнее ускорялось. Река, грязно-коричневая, вспученная талыми водами, разлившаяся в сторону поймы, во все стороны крутила утлые плавсредства русских в своих мутных водоворотах. И дернуло же их полезть на переправу средь бела дня!

На каждом плоту, в каждой лодке копошились шинели. Как будто плывут по реке кучи бесформенной грязно-серой массы. Эти кучки болтаются и торчат на водной поверхности как бородавки на чешуе огромного блестящего змея. Он злобно шевелится, ворочается от каждого взрыва. Будто пытается сбросить эти серые наросты. А они только растут, делаются все больше и больше. Все ближе и ближе…

Для карабинов и автоматов еще далековато. Но Кениге уже отдал приказ работать по целям. Это он скорее для пулеметчика. Хессель будто только и ждал команды. Тут же перевел ствол своего МГ пониже и, прицелившись, выпустил по плывущим первую очередь. Пунктир фонтанчиков пересек стремнину в нескольких метрах от ближайшей цели. На плоту кучковались пять или шесть серо-бурых шинелей.

Казалось, их больше крутило на месте, чем продвигало наискось по водной поверхности. Одну шинель вдруг вырвало из кучи. Этот плот продвинулся по реке дальше остальных. Руки солдата раскинулись в стороны, словно две коряги. Бултых! С плота – прямо в воду. И не всплыл даже. Словно мешок с камнями.

Очередь пулемета легла далеко левее. Отто вместе с Вольфом находились как раз возле позиции пулеметчика. Они могли хорошо отследить траектории полета пуль, выпущенных из батальонного МГ. Стрелял Хессель из рук вон плохо. Ни к черту, только боеприпасы расходовал.

Слава богу, что вооружением их снабдили щедро. На несколько батальонов хватит. Еще бы, ведь именно им – испытуемым штрафного 500-го батальона – выпала великая честь оборонять передовой рубеж обороны вермахта. Очередной рубеж. В переводе с генеральского на окопный это означало: лягте костьми, но не пропустите себе за спину ни одного Ивана. Сколько таких рубежей они оставили за последние два месяца? И каждый из них командиры называли «последним». Таким он и становился для подавляющего большинства испытуемых.

Теперь они окопались с восточного края Бессарабии. Вернее сказать, со смаком вгрызлись в тучную черноземную бочину этой южной плодородной земли. Рыть траншеи здесь было легко. Штык лопаты входил в набухшую влагой весеннюю землю как в масло. Они трудились тут две недели как муравьи. Черные, лоснящиеся до блеска рвы и траншеи они напичкали бетоном, досками и бревнами. Они построили здесь, на самом берегу, настоящую неприступную крепость – глубоко эшелонированную линию обороны, которая не оставляла русским ни одного шанса зацепиться за правый берег. На самом ее острие – позиции 500‐го батальона. По замыслу командования, именно «пятисотые» должны были выступить тем самым бронированным кулаком, об который русские раскроят себе лоб.