Пучина скорби - стр. 22
«После всего, о чем ты мне поведала, думаешь, кто-то может захотеть потратить на это место свой отпуск?» – подивился про себя Вадим.
– Нет, я здесь только на день.
– Ой, ну конечно, вот я глупая! – Марина Ивановна всплеснула руками. – Вы же на день квартиру-то сняли! Хотели бы остаться, так на дольше бы… – Недоговорив, она присела к столу. – Вкусная каша?
Вадим сам не заметил, как тарелка опустела.
– Очень!
– Может, добавочки?
От «добавочки» Вадим вежливо отказался, и они стали пить чай со сладостями. Пирог был такой же замечательный, как каша, а Марине Ивановне пришелся по вкусу шоколад с клубничной начинкой.
– Чего ж вас к нам привело-то? Издалека приехали? – спросила она.
– У меня дела в Верхних Вязах, – ответил Вадим.
Оживленное выражение поблекло, улыбка сползла с лица Марины Ивановны.
– В Вязах? – переспросила она. – А чего вам там?
Вопрос был бестактный, но ни Вадим, ни Марина Ивановна этого не заметили. Ясно было, что она не из праздного любопытства спрашивает. В воздухе повисло напряжение. Вадим не знал, что ответить. Рассказывать правду не хотелось, а сказать что-то нужно.
– Друг у меня там, – уклончиво ответил он. – Повидаться надо.
Похоже, Марина Ивановна ему не поверила. Хотя почему бы и нет? Почему у Вадима не могло быть друзей в Верхних Вязах?
– Наверное, там не очень-то весело? – Вадим попытался разрядить обстановку. – Провалы, народу мало осталось. Я знаю, мне просто…
– Нечего вам туда ехать! Пусть друг сам приедет. Да вот хоть сюда, в Октябрьское.
Говорила она горячо, быстро. Судя по всему, переживала за Вадима, чужого ей человека. Но такова, видимо, была Марина Ивановна: забота о его благополучии стояла в одном ряду с ужином.
– Вам кажется, что в Верхних Вязах небезопасно? – тщательно подбирая слова, произнес Вадим. – Поэтому мне не стоит там появляться?
Ее слова только укрепили Вадима в мысли, что дело нечисто. Люди в Верхних Вязах точно исчезают, что еще происходит?
Марина Ивановна судорожно вздохнула, быстро встала и, схватив чашку, повернулась с нею к раковине, включила воду, стала мыть.
– Вы простите меня. Я по глупости, не со зла. Надо – езжайте. Просто…
Женщина повернулась к Вадиму. У него сложилось ощущение, что она хочет о чем-то предупредить его, но не решается.
«Почему не сказать прямо? Никто же нас не подслушает!»
За окном с желтыми занавесками в красный цветочек разливалась тьма. Вадиму почудилось, что из этой темноты что-то пристально смотрит на него, следит за ним взглядом.
«Это паранойя!»
Вадим отвел взгляд от окошка.
– Нехорошее там место, – скороговоркой произнесла Марина Ивановна.
– Но вы сказали, экскурсии туда водили.
– Раньше нормально было, – согласилась Марина Ивановна и посеменила в коридор. Говорила она теперь отрывистыми, рублеными фразами. – Предприятие работало. Рудник. Люди зарплату получали. Дорога даже была железная. Грузы возили. Но теперь уж все.
Вадим встал и пошел за ней.
– Вы простите, мне пора, муж ждет.
– А что случилось потом? – спросил Вадим. – Вы сказали, раньше было нормально. Потом-то что стряслось? Дело в провалах?
Она смотрела на него, и глаза ее за стеклами очков казались чересчур большими. И определенно испуганными.
– Кое-что было, – прошептала она, – кое-что плохое. И мой сын… – Лицо ее исказилось. – Он…
– Что с ним случилось?