Пучина скорби - стр. 10
Дело было в том, что Вадима настиг пресловутый творческий кризис. Это если выражаться высоким слогом. А если по-простому – затык. Каждый писатель время от времени сталкивается с этим пренеприятным явлением.
Ты тупо пялишься на белый лист, буквы не желают складываться в слова. В голове пусто и гулко, как в покинутом скворцами скворечнике. Написал строчку через силу, подивился тому, как из тебя вылезла эта пошлая банальщина, стер поскорее. И так час за часом, день за днем.
Идеи закончились – ключ от склада потерян.
Сюжеты не желают выстраиваться и вести за собой.
Герои напоминают выцветшие открытки. Они не говорят, не рассказывают историй, не живут, не дышат. Это лишь статисты, мертвые куклы с мертвыми голосами.
Вадим впал в отчаяние, пытаясь скрыть свое состояние от Веры. Она, по всей видимости, замечала, что происходит нечто нехорошее, но с расспросами не лезла, и за это Вадим был ей благодарен.
Время шло, и он уже стал просматривать в Интернете информацию о том, сколько снотворного нужно принять, чтобы тихо переправиться на другой берег и не позориться больше, уйти, так сказать, на пике, когда жестокосердная муза сжалилась над ним.
Пару дней назад – хвала писательским богам! – все стало меняться. Вадим нащупал тропу, сделал первые шаги и осознал: вот оно! Ему стало легко, словно с него сняли кандалы и разрешили свободно передвигаться. Вадим побежал вперед, торопясь записать все, что приходило в голову. Персонажи наконец-то стали говорить с ним, двигая сюжет вперед, и это делало Вадима по-настоящему счастливым.
Тогда он еще не знал, что такое счастье. Это уже позже оказалось, что счастье – когда жена и дочь рядом. Когда твоя семья с тобой, и ты не лежишь ночью, пялясь в потолок, не гадаешь, где твоя малышка, жива ли она. Не давишься сухими рыданиями при мысли о том, что ее уже нет или что ей плохо, ее мучают и обижают. Когда твоя жена любит тебя, а не смотрит с презрением, мукой и неприязнью.
Словом, все было просто, как топор: Вадим не спал ночью, его сморило на скамейке в парке, и, пока он дрых без задних ног, его дочь пропала.
Никакого опыта в том, как должны проводиться поиски пропавшего ребенка, у Вадима и Веры не было. Они лишь читали о похожих ситуациях в зарубежных триллерах. Наверное, все необходимое было сделано, во всяком случае, суеты хватало.
Опросили всех, кто был на детской площадке (точнее, тех, кого смогли найти). День был холодный, детишек мало. Однако все же нашлись и дети, и взрослые, вспомнившие Ирочку.
Видеть видели, но ничего подозрительного не заметили. Никакой злоумышленник не уводил ребенка с детской площадки. В основном все говорили, что ушли домой раньше, Ирочка еще оставалась, играла.
Одна мамаша заявила, что Ирочка вошла в деревянный теремок, который стоял на отшибе, в углу площадки. Она обратила на это внимание, потому что дети заглядывали туда крайне редко: летом там продавали соки, лимонад и сладости, а осенью теремок пустовал. Того, как Ирочка выходила из домика, женщина не заметила.
Других полезных сведений от свидетелей получить не удалось, так что за основу взяли тот факт, что девочка вошла в теремок, а после ее никто не видел. Но ведь теремок – это не портал в иные миры. Либо Ирочка вышла оттуда одна, просто свидетельница проглядела тот момент, либо в домике ее караулил преступник, который сумел похитить ребенка и раствориться вместе с ним в осеннем парке.