Птолемей и Таис. История другой любви. Книга вторая - стр. 8
Птолемею бросилось в глаза, с каким уважением относились к Таис, несмотря на ее молодость. И не только ее красота была тому причиной – к красивым людям ведь всегда относятся лучше. В ней была успокаивающая сердечность, веселость, какая-то легкость, но не легковесность. Глядя на нее, верилось, что жизнь прекрасна, а если и бывает тяжелой, то вполне терпимой. Таис содержала в себе больше, чем мог охватить первый взгляд: в ней угадывалось что-то глубокое, манящее…
Лежа в своей временной постели, Птолемей пытался упорядочить мысли, как он упорядочивал все – иначе он не мог. Грубо говоря, а именно так наедине с собой говорил Птолемей, Таис просто-напросто очень хотелось. Но одновременно она вызывала почти благоговейные чувства. Сочетание возвышенного и земного… Что перевесит: желание носить ее на руках или душить в объятиях? И тут его осенила догадка: что должно перевесить – зависит от нее, а не от желающего. Возможно ли ослушаться?.. Сможет ли он узнать об этом наверняка? Пока что он твердо решил всеми правдами и неправдами добиться этой женщины. И он добьется ее – ведь в противном случае он просто умрет! С этой решительной мыслью Птолемей уснул.
Таис же уснула безо всяких мыслей, едва ее кудрявая головка коснулась подушки.
Таис всегда открывала глаза с радостью и любопытством, каким будет новый день, и благодарностью, что можно прожить еще один неповторимый день. На этот раз было любопытно, придет ли Птолемей, и что выйдет из этой затеи. Но преобладающее ощущение было обычным – здравствуй, новый день, здравствуй, моя прекрасная жизнь, нам хорошо вместе. Таис потянулась, улыбнулась и взвизгнула как щенок.
В полдень, в самую жару, пришел посыльный от Птолемея, и началась беготня; Таис закрутилась, как глупый котенок в погоне за своим хвостом, но уложилась в срок. Едва она успела помыться и перевести дух, раздался стук. В коридоре она остановилась у зеркала, улыбнулась и смотрела на себя до тех пор, пока ее улыбающееся отражение не вошло в нее. Она блеснула глазами, притопнула ногой и распахнула дверь.
– О, ты заслонил мне солнце! И что, все македонцы – такие рослые ребята? – Таис вскинула глаза. – Проходи, я очень рада. – Она прижалась к стене и пропустила гостя вовнутрь. Проходя, он задел ее грудь локтем и вздрогнул. Таис заметила это и скрыла снисходительную усмешку.
– Я переоценила cвои поварские умения и оставила тебя без мяса – оно сгорело… Вы ведь предпочитаете мясо рыбе? Зато у моих собак сегодня праздник.
И все пошло-поехало. Она задействовала гостя и как настоящая актриса овладела «публикой». Молодой человек под ее мягким руководством сам себе накрыл на стол. Они поели, выпили, обсудили кулинарные пристрастия македонцев и других народов Эллады. Скоро появилась Геро и разбавила их компанию. Были выведаны впечатления от прекраснейшего из эллинских полисов, описаны ландшафты и красоты македонской земли, выяснены любимые поэты и драматурги и так далее, и так далее. Со стороны можно было подумать, что эти люди – не недавние враги, встретившиеся в первый раз, а лучшие друзья и знают друг друга вечность.
Вечер удался во всех отношениях. За разговорами и смехом время промелькнуло, как падающая звезда. Стемнело, спустилась сладостная прохлада, воздух наполнился запахом роз и уханьем сов. Было далеко за полночь, но расходиться не хотелось; все еще шутили, смеялись, умничали, что получается особенно хорошо далеко за полночь. Казалось, юность – вечна, жизнь – замечательна, и все-все еще впереди. Так казалось тогда – теплой августовской ночью, в Афинах, далеко за полночь.