Размер шрифта
-
+

«Птицы», «Не позже полуночи» и другие истории - стр. 116

Маркизу охватила паника. Фотографии? Какие фотографии?

– Но я уже за все расплатилась, – шепотом, чтобы не было слышно, проговорила она в ответ. – Я не понимаю, чего она хочет.

Маркиз пожал плечами.

– Что же ей сказать? Она, кажется, плачет.

Маркиза вернулась в ванную и еще раз провела пуховкой по лицу.

– Скажите ей, чтобы она поднялась сюда в номер, – велела она. – Но предупредите еще раз, что мы через пять минут уезжаем. А вы возьмите детей и отведите их в машину. И мисс Клей пусть тоже идет. Я поговорю с этой женщиной наедине.

Когда муж вышел, она еще раз окинула взглядом комнату. Там ничего не осталось, кроме ее перчаток и сумочки. Еще одно движение, а потом закрыть дверь, спуститься в лифте вниз, кивнуть на прощание хозяину отеля, и все – она свободна.

В дверь постучали. Маркиза ждала у входа на балкон, плотно сцепив на груди руки.

– Entrez, – сказала она.

Мадемуазель Поль открыла дверь. Лицо ее опухло от слез и было покрыто пятнами; длинное старомодное траурное платье едва не касалось пола. Она постояла в нерешительности на пороге, а потом двинулась вперед – в ее хромоте было что-то гротескное – с таким трудом, словно каждый шаг причинял ей мучительную боль.

– Госпожа Маркиза, – начала она, но губы у нее задрожали, и она расплакалась.

– Пожалуйста, успокойтесь, – мягко сказала маркиза. – Я ужасно сожалею о том, что произошло.

Мадемуазель Поль достала платок и высморкалась.

– У меня никого и ничего не было в жизни, – проговорила она. – Только он один. Он был так добр ко мне. Что я теперь стану делать? Как мне жить?

– Но ведь у вас есть родные?

– Они бедные люди, Госпожа Маркиза. Я не могу рассчитывать на их помощь. И с магазином я одна, без брата, не справлюсь. Сил не хватит. У меня всегда было слабое здоровье.

Маркиза пошарила в своей сумочке и достала оттуда ассигнацию в двадцать тысяч франков.

– Я понимаю, что это не так уж много, – сказала она, – но для начала, может быть, поможет. К сожалению, у моего мужа нет особых связей в этих краях, но я попрошу его, – может быть, он что-нибудь придумает.

Мадемуазель Поль взяла деньги. Странно, она не поблагодарила маркизу.

– Этого мне хватит до конца месяца, – сказала она, – и на то, чтобы оплатить расходы на похороны.

Она открыла сумочку и достала оттуда три фотографии.

– Дома у меня есть еще такие же, – сказала она. – Мне подумалось, что вы так спешили отсюда уехать, что совсем про них забыли. Я нашла их среди других фотографий и негативов моего бедного брата в подвале, где он их проявлял и печатал.

Она протянула снимки. Взглянув на них, маркиза похолодела. Да, она совсем забыла. Собственно говоря, она даже и не знала об их существовании. Это были фотографии, снятые в папоротниках. Да, да, там, на поляне, забыв обо всем на свете, полная страстной неги, она частенько дремала, положив под голову его куртку, и слышала сквозь сон, как щелкает камера. Это придавало их встречам особую пикантность. Некоторые снимки он ей показывал. Но этих она не видела.

Она взяла фотографии и положила их в сумочку.

– Вы говорите, что у вас есть и другие? – спросила она безразличным тоном.

– Да, Госпожа Маркиза.

Она заставила себя посмотреть женщине в глаза. Они распухли от слез, однако в самой глубине несомненно поблескивали.

– Чего вы от меня хотите? – спросила маркиза.

Страница 116