Птицы Марса - стр. 21
Да, он любил об этом рассказывать. Утверждал, что до сих пор чувствует на языке вкус той колы. Впрочем, память – штука ненадежная, хотя сама эта побасенка приходилась очень кстати на светских приемах и прочих грандиозных мероприятиях.
«ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ ВЗРЫВ НА КРАСНОЙ ПЛАНЕТЕ»
«ВОДЫ НАБРАТЬ НЕГДЕ – НО КУПЕЛЬ ГОТОВА»
«“ЧУДО!” – ЛЕПЕЧЕТ ОШЕЛОМЛЕННАЯ РОЖЕНИЦА»
«УРА, ЭТО МАЛЬЧИК! МАЛО ТОГО – ЖИВОЙ»
Вот с какими заголовками вышли визгуны и пискуны по всему миру, задвинув другую захватывающую новость: в итальянских водах вблизи Катанцаро расстреляны девятьсот беженцев из Африки, нелегально пробиравшихся в Европу.
Потихоньку начали появляться иные известия, хотя Марс по-прежнему фигурировал на первых полосах.
«КУВЕЙТ В ОГНЕ – ПОВИННЫ СЕГРЕГАЦИОННЫЕ МЯТЕЖИ»
«ПАРТНЕССА ИТАЛЬЯНСКОГО ПРЕЗИДЕНТА ОТРАВЛЕНА!»
«ДВАДЦАТЬ МИРОТВОРЦЕВ ООН УБИТЫ В СТАНИЦЕ КАЛМЫЦКАЯ»
«ФАРСИДА ПРАЗДНУЕТ ДЕТОРОЖДЕНИЕ»
По правде сказать, фарсидская колония не так уж бурно и радовалась, о чем Терьер узнал в ходе беседы по визгуну. А дело в том, что в Западную башню прибыла с поздравлениями китайская делегация. Еле подавляя клокотавшую ярость, Фипп встретил китайцев у шлюза. Из местных ему передавали приветы и добрые пожелания лишь те, кто был не в курсе или просто хотел поиздеваться: Шия-то давно с ним рассталась и завела себе другого любовника. Чудо-ребенка сделал ей некто пожелавший остаться неизвестным.
Шия отказывалась сообщать имя отца, к тому же находилась в ослабленном состоянии, требовавшем врачебного ухода. Младенец лежал рядом. Желтого цвета и с родовой патологией. Через маску из оргстекла его подпитывали кислородом.
– Да, но как там сама Долорес? – спросил Терьер.
Слова летели до Марса двадцать минут, после чего еще двадцать уходило на ожидание ответа.
«Несколько подавлена, но держится молодцом. Ребенок до сих пор жив. Хотя по-прежнему без сознания», – вот что сообщила сиделка, которая затем нажала кнопку отбоя.
Тиббет понял, что должен немедленно выпить чего-то покрепче.
Дэйз и Пигги, младшие из трех детей, которых Шия родила еще на Земле, сидели у ее больничной койки, встревоженно перешептываясь. Сквиррел, старший из всех, пока что не объявлялся.
Когда Фипп ввел делегацию внутрь, один из китайцев адресовал ему любопытствующий взгляд. Вспыльчивый смотритель шлюза тут же ощерился:
– В чем дело?
– Да так, ничего, – пожал тот плечами. – Вас надо поздравить, ведь ребенок живой. Отчего же вы не радуетесь?
Вместо ответа Фипп схватил его за горло и затряс как грушу.
Всеобщая суматоха. В палату ворвались охранники. Китаец ударил своего обидчика, а затем, сколько Фипп ни отбивался, его выволокли в коридор.
– Ты что себе позволяешь, кретин? Китайцы наши друзья!.. Были.
– Слушайте, какой-то скот увел мою партнессу. Вот я и подумал: а вдруг это он? Вы бы видели, как он на меня пялился! Можно сказать, ржал прямо в лицо!
– У тебя паранойя. Чего ради она пустит китайцев к себе в постель? А потом, ты для Шии не хозяин и не рабовладелец. У нас такие вещи не проходят. Считай наш разговор сеансом психоанализа… Ах да, чуть не забыл: ты уволен.
Новость об инциденте тут же облетела поселение. Никто так не радовался аресту Фиппа, как его сын Сквиррел. Тем не менее паренек никак не мог найти в себе силы навестить мать в больнице. Подумать только: всего лишь полчасика запретного удовольствия – и он опозорен на веки веков. Да-да, опозорен, пусть даже именно ему Марс обязан первым живым младенцем.