Птица, летящая к небу - стр. 13
Конечно, можно сидеть и листать ленту в телефоне – у кого есть доступ в Интернет, там и обезьяны любого цвета, и короли всех мастей – европейские, негритянские, восточные, и цветы растут прямо у тебя на глазах, и повар на далеком острове, где всегда лето, готовит еду из ярких бутонов и живых гусениц. Но у меня нет Интернета в телефоне, и я слушаю Таисью.
Пока Таисья рассказывала про правильную походку, в сотый или тысячный раз в жизни, и показывала ее, я включила таймер в телефоне и смотрела, как убегают секунды. Вот осталось тринадцать минут от урока, вот уже девять, семь минут тридцать четыре секунды, тридцать, двадцать две…
– Так! – Таисья потерла руки. – Блиц-тест! Четыре минуты на оценку, от которой будет зависеть оценка в триместре! Кулебина! Раздай листочки!
У Таисьи были заготовлены листочки на столе, она их жестом фокусника достала из-под кучи контурных карт, которые какой-то класс сдал на проверку. Проверяют обычно девочки, которые к ней подлизываются. Она оставляет их после урока, дает им тесты, карты или тетради и ставит коробку конфет. Поэтому наши тетради и контурные карты часто возвращаются с шоколадными пятнами и крайне несправедливыми оценками.
Я постаралась быстро пройти к ее столу, не прихрамывая, но она всё равно стала очень внимательно присматриваться к тому, как я иду.
– Останешься после урока, – кивнула она мне.
Я раздавала листочки, а Плужин громко шептал через весь класс:
– Кул, Кул, где твои тапки? Где – тапки?
Я знаю, как надо ответить, чтобы он закрыл рот и посидел так немного, переваривая. Но я не могу. По той же причине – потому что я овца.
Или из-за того, что я так разнервничалась, или действительно из-за того, что надо постоянно носить эти ужасные ботинки, у меня заболела спина. Я поймала подозрительный взгляд Таисьи, которая хотела что-то сказать, но не стала. Я постаралась как можно быстрее сесть на место и уткнуться в листочек с вопросами. Вот так бы весь урок – что-то писать, уходя мыслями далеко-далеко, где гуляют на свободе жирафы, текут быстрые реки, летают огромные птицы и ползают змеи, способные целиком проглотить кролика.
Как только прозвенел звонок, Таисья погнала кого-то другого, не меня уже, собирать листочки, а мне напомнила:
– Ты – остаешься!
Меньше всего мне хотелось говорить с Таисьей о своих ногах и ботинках. Я точно знала, что выдержать ее взгляд я не смогу. А никто почти не может – у нее есть что-то особое в глазах. Наверное, в Средние века в Европе ее бы сожгли на костре. Конечно, она не рыжая (хотя точно не знаю, она всегда красится в разные цвета) и не особая красавица, а сжигали самых красивых женщин, поэтому сейчас в Европе осталось очень мало красивых женщин и вообще красивых людей – об этом как раз нам Таисья и рассказывала, но она точно была бы ведьмой. Потому что ее взгляд обладает физической силой.
Вот мне бы так – посмотреть на Плужина, а он сразу потерял бы дар речи и перестал ко мне приставать. Считается, что мальчики пристают, если им нравится девочка. Но Плужину нравится Вероника – тоненькая, с огромными серыми глазами навыкате, с длинными белыми волосами, которые она подолгу расчесывает на перемене. Вероника хорошо поет, занимается в знаменитом детском ансамбле, ездит с ним на гастроли. Плужин часто смотрит на нее, я видела много раз, как он что-то пишет в телефоне и потом смотрит, как Вероника читает, она иногда оглядывается на него, крутит пальцем у виска, и ее бледные щеки розовеют. Она могла бы тихо послать ему смайлик – любой, означающий то же самое. Но никаким смайликом ты не покажешь всему классу, что хулиганистый и плохо управляемый Плужин в тебя влюблен. А меня он дразнит, потому что ему нравится меня дразнить. Я – хорошая мишень.