Psychica - стр. 29
В дверном проеме появилась Людмила, постучавшись в знак хорошего тона. Она принесла полный чайник и включила его в розетку, расположившись на соседней койке, явно не собираясь проваливать. Оценив неудачный расклад, Максим предложил прогуляться. Лариса судорожно пошатнулась, и он пораженчески отступил, в дверном проеме обратившись к разлучнице.
– Всего доброго, Люда!
– Иди, иди! – огрызнулась она, надув щеки.
За спиной послышался шум шагов. Поглазеть на немую сцену приперлись медсестры и практиканты из Сеченовки. Максим с позором удалился.
«Что за фокусы? – негодовал он, покрывшись испариной. – Почему я не успеваю избавиться от одной проблемы, как приходит другая? Лариска, мы с тобой еще разберемся!» – сотрясал он воздух, ломая пальцы.
Чтобы отвлечься, он попробовал разузнать информацию о погибшей женщине. Долго дозванивался до знакомого терапевта, по стечению обстоятельств дежурившего в ту роковую ночь в психосоматическом отделении. Терапевт нашелся, но сослался на занятость, пообещав перезвонить. Не справляясь с волнением, Максим обливался водой, тщательно растирая скулы. Через полчаса терапевт сдержал обещание, объяснив, что дело весьма запутанное, даже патологоанатом завис. Согласно предварительному заключению пациентка скончалась от многочисленных кровоизлияний, ее сосуды лопались, как пистоны, пережив грандиозную серию микроинсультов. Казуистический случай, добавил терапевт, ведь подобное случается исключительно в пожилом возрасте. Учитывая, что ее повреждения не носили фатального характера – не поддается разумному объяснению, разве что пациентка имела врожденную аномалию сосудистой стенки, проявившуюся в неподходящий момент. Врачам «вставят» за летальный исход, так как что-то нужно объяснять родственникам, а за коллег обидно: они ни в чем не виноваты. Только родные покойной пока не объявлялись, что тоже довольно странно, хотя это уже вопросы второстепенные.
Максим пытался выудить подробности и попросил сделать копию эпикриза, а терапевт открыто посоветовал не лезть в дебри, намекая, что лично к Маликову претензий нет, и никто не уличит его в халатности или ошибке, поэтому нет смысла париться. Переживают сейчас реаниматолог и патологоанатом. Им придется составить логический протокол случившегося. Скандал удалось предотвратить. Собственно, никто пока и не жаловался, значит, есть шанс, что вообще обойдется.
Когда Максим хотел отключиться, терапевт перешел в контрнаступление и допытывался, почему он так рьяно спрашивает о ней, будто знает что-то особое. Максим ответил, что дама сразу показалась ему плохой, а муж ее тоже скончался при невыясненных обстоятельствах. По старинке он привык интересоваться судьбой своих пациентов, особенно если подозревал осложнения. Терапевт удовлетворился ответом и пожелал Маликову терпения и здоровья, добавив, что собирается навострить лыжи из больницы, но податься пока некуда, и он сидит в режиме ожидания, а случай действительно запоминающийся. На том и расстались.
Максим ожидал услышать нечто подобное. Новости как раз соответствовали бредням полоумного психиатра.
«Это его обрадует!» – предвкушал Максим, набирая номер Глеба, но телефон оказался вне зоны доступа.
Мотаясь от окна к умывальнику, Максим прикидывал, не махнул ли в отпуск его дружок, и не прохлаждается ли сейчас на сочинском пляже или в Крыму с чернобровыми девицами, пока он копается в чужом грязном белье? С какой стати? Довольно!